Шамиль Идиатуллин - Последнее время

Небо снова распахнулось до ослепительного второго слоя, и Кошше вдруг узрела реку его огромным бесконечным глазом, всю сразу, с берегами, усеянными суетливыми или застывшими людьми, с черной тяжелой водой, в которой пугали рыбу кипящие столбы рухнувших с борта людей и нитяные столбы людей, бредущих по дну, с лодями, люди на которых испуганно съёжились на невыносимом свету или деловито разбегались по беззвучным приказам, что отдавали почти такие же, но немного другие люди, постарше и поплюгавей, и приказы эти очевидно относились не только к ходу лодей и подготовке стражей к высадке, но и к тем, кто барахтался в воде.

Мир погас, и Кошше слепо помчалась к корме, с которой не прыгал никто и на лодях за которой людям не отдавались обращенные против беглецов приказы. Она чуть не рухнула, зацепившись ногой за веревочную петлю, едва удержала, похолодев, в руках мальчика, ударилась бедром об ограждение борта, но все-таки перевалилась через него и ухнула в пропасть, пробормотав «Не дыши» и вжимая в себя затылок и зад мальчика, чтобы удар не сломал ему шею или хребет.

– Все будет хорошо, – сказал Юкий не столько остальным, сколько себе. – Они все умеют ходить по дну хоть всю ночь, пройдут под этими лодями, дойдут до Мятного склона, там птены и малки уже подготовят и ужин, и ночлег, а завтра переправятся с болотными на тот берег. Болотные не помогут – сами перейдут, снастей хватит. На ночную сторону идти безопасней, чем на край дня, там и люди близкие, и места родные. Не найдем приюта – пойдем к восходу. Поздновато спохватились, но лучше сейчас, чем никогда, и лучше без крови, чем от себя куски отрезать.

Удар ошеломил Кошше, река всосала в холодную вязкую глубь, мутная тьма без верха и низа влилась в уши и ноздри, утробно ворча. Но мальчик сильнее вжался лбом Кошше в плечо, мальчик боялся смотреть и дышать, и она, поозиравшись и придавив мальчика к себе, чтобы не выскользнул, заработала ногами, отдалилась от угольно-черного с болтающимися водорослями и вытолкнула себя туда, где черно-бурое становилось буро-серым с пятнами, где пятна собирались в скачущие картинки с четкими краями, где лишь один неровно натянутый прозрачный слой отделял от вечно ждущего неба, порвала слой головой, жадно вдохнула и выдохнула: «Дыши».

Мальчик задышал. Кошше перехватила и вытолкнула его чуть выше. Теперь можно было оглядеться.

Кошше всплыла на безопасном участке воды: лайва потихоньку ползла к левому берегу, следующая лодь держала курс прямо и Кошше пока не грозила. Плеск воды поднимался к небесам, сшибаясь с его рокотом и вытирая остальные звуки. Но они были, эти звуки, резкие и не очень понятные. Кошше и не хотела их понимать. Она поболталась между усами волн, разбрасываемых лайвой, поняла, как и с какой скоростью ползут и будут ползти лоди, и убедилась, что к берегу рваться бесполезно, раздавит. Зато есть смысл плыть в противоположную сторону – там неожиданно близко виднеется то ли правый берег, то ли, что вероятнее, отмель либо остров, перед которым лоди замедляли ход, собираясь обходить по глубине либо остановиться вовсе, чтобы двинуться к берегу мары, дождавшись, пока высадку завершат передовые лоди – и лайва, получается.

Пусть высаживаются и что угодно делают, подумала Кошше, пристроив мальчика на спине – он не дергался и не задыхался, как будто каждый день купался с нею в обнимку, только перецепить его пальцы нужным образом удалось с трудом да зрачки были огромными, кажется, не только от залившего воздух сумрака. Оказавшись за спиной и просунув руки под ремни на лопатках, мальчик сразу успокоился, задышал ровно и плыть не мешал.

Течение было довольно сильным, а лоди маневрировали нервно. Кошше приходилось то и дело мощными гребками менять направление, не теряя сосредоточенности. Она не стала оглядываться, когда над волнами прокатился протяжный звук, похожий на стон, тут же разрубленный множественным свистом и плеском. Тем более не оглянулась, когда молния ударила прямо за спиной, тут же вскрыв голову ревущим рокотом грома. Косы шевельнулись, а кожа на спине, кажется, приподняла вцепившегося в ремни мальчика, вместе с ним и Кошше. Она выскочила на поверхность, кашляя, мокро вдыхая и даже не пытаясь понять, как и когда нырнула, бесконечный миг вспоминала, о чем очень важном забыла, вспомнила: мальчик! – и заколотила по воде одной рукой, другой нащупывая кулак и плечо мальчика, нащупала и рванула к берегу, запрещая себе замереть на миг и послушать, дышит ли он.