Николя Матье - И дети их после них

Стеф согнулась, чтобы подобрать с пола лифчик. На крышу, на капот сыпались удары. Фигуры то исчезали, то появлялись вновь. Невозможно было сказать, сколько их. В машине стоял грохот. Антони проверил двери. Закрыты. Маленький «Опель» ходил ходуном.

– Подними стекло, – сказал он, застегиваясь.

Но Стеф оказалась на виду у всех голая. Она свернулась комочком и спряталась от взглядов на полу.

– Иииииии! – заорал чей-то голос.

Пальцы лезли в приоткрытое окно. Нападавшие, которых было не то трое, не то десятеро, выли, хрюкали, визжали. Машина, казалось, вот-вот оторвется от земли. Непонятно было, в какую сторону смотреть.

– Кончайте! – крикнул Антони.

Но те все совали пальцы в щель приоткрытого окна, дергали с обеих сторон ручки. Чье-то лицо прижалось к стеклу со стороны Антони. Точно как огромная бледная рыбина в аквариуме. Черты были смазаны, виднелись только оттопыренные уши по сторонам черепа, придававшие этой кошмарной голове нечто фантастическое. Антони включил зажигание и засигналил.

Машинка сдавленно взвыла, ее жалобный стон отдался далеко в глубокой ночи. Тут же все прекратилось. От нападавших не осталось и следа. Наступившая вновь темнота как будто опровергала случившееся.

– Одевайся, – сказал Антони. – Быстро.

Стеф послушалась. Антони зажег фары и вышел. Снаружи ничего не было. Кругом тишина, запустение. Стеф тоже вышла из машины. Она не успела надеть туфли и теперь голыми ступнями ощущала зернистость дорожного покрытия. Асфальт был еще теплый, хотя воздух заметно посвежел. В трех метрах ничего не было видно, деревья стихли. Угадывавшийся пейзаж, казалось, застыл в ожидании.

– Отвези меня домой.

Он пристально смотрел в какую-то точку вдали.

– Сейчас.

Он вернулся к «Опелю», открыл багажник, достал оттуда монтировку – на всякий случай. Потом они снова сели в машину.

– Это «головастики», по всему видать.

– Я замерзла.

Она дрожала, сидя рядом с ним. Он взял с заднего сиденья валявшийся там свитер и дал ей. Стеф не знала точно, что это такое – «головастики». Само слово она, конечно, слышала. У них дома так называли этих странных людей, живших где-то за городом, как кочевники, в трущобах, семьями, где все трахались со всеми, а еще мальчишек без крыши, вечно носившихся на мопедах, озлобленных, сопливых, с бритыми головами.

Это было настоящее дно, ниже не бывает, даже хуже «социально незащищенных». В этих людях, в их образе жизни – вдали от города, в сельской глуши, – в самой их нелепой внешности было что-то первобытное, дикое. Нетрудно было представить себе, как они спариваются как скоты где-нибудь на заброшенной ферме. Она снова содрогнулась.

– Поедем, пожалуйста.

– Знаю. Сейчас отвезу.

Больше они не произнесли ни слова. Антони то и дело поглядывал на часы. Сумка лежала в багажнике, поезд отходил через несколько часов. Ему наконец-то удалось трахнуть Стефани Шоссуа, но от этого не осталось ничего, кроме горечи, усталости. И похвастаться не перед кем. Никакого удовольствия – ни для кого.

За сто метров от своего дома Стеф попросила его остановиться.

– Все, хватит. Я пешком дойду.

Он остановил машину, даже не припарковавшись. На улицах было пусто. За всю дорогу они не встретили ни единой живой души.

– Ты далеко живешь?

– Нет.

Больше он спрашивать не стал. Стеф уже открыла дверцу и поставила ногу на землю. Ей нужны были душ и десять часов сна. Она подумала о своей комнате. Чистые простыни, знакомая с детства обстановка. На стене все еще висел постер Люка Перри. А у кровати – самшитовое распятие.

– Подожди, – сказал Антони.

– Что?

– Не знаю. Стремно все же разбежаться вот так.

– Чего тебе надо? Не будем делать из этого историю.

– Я мог бы написать тебе, – сказал Антони.

– Как хочешь.

Она была совсем рядом.

– Прости, – сказал он.

– Привет.

Она хлопнула дверью, он смотрел ей вслед. Она шла босиком, держа кроссовки в руках, и даже не попыталась оглянуться. Ну, по крайней мере, он ее трахнул. Утешаясь этой мыслью, он развернулся и поехал домой.

«Леклер» заметно разросся. В нем открыли отдел тканей, обновили рыбный отдел, а главное – тут появился отдел бытовой техники и электроники, достойный лучших гипермаркетов. Всего – десять тысяч метров торговых площадей. Магазин даже не закрывался на ремонт, все работы осуществлялись за временными фанерными перегородками, в то время как потребители продолжали делать покупки.