Николя Матье - И дети их после них

Эти фазы следовали одна за другой, повторяясь в произвольном порядке, он познал их все. Теперь же было совсем другое дело. Он пил, как спортсмен, чтобы узнать предел своих возможностей, как культурист, который все увеличивает, увеличивает вес, пока не выдохнется и не лишится полностью сил. А пока силенка была, он до самого сна жил королем. Всемогущим, жестоким, вселяющим страх и трепет. Ибо достаточно было одного взгляда, чтобы понять: он способен на все, и единственная цель его пьянства – кладбище.

– Так, – сказал он, – это еще не все.

Они с Руди нашли уголок, откуда можно было глазеть на танцпол, оставаясь невидимыми. Там они спокойненько выдули бутылку, которую стащили с какого-то стола. В бутылке почти ничего не осталось. Они лежали, опираясь на локти и скрестив ноги, и ничего больше не ждали: они были в порядке.

– Я, пожалуй, пойду.

– Куда это? – спросил Руди.

– Никуда. А то, если останусь вот так, усну.

– Ну и что?

– А я не хочу спать. Вот и все.

Патрик с грехом пополам поднялся на ноги. Его качало. Он стал себя ощупывать.

– Что ты ищешь?

– Нож.

– Куда ты его дел?

– Вот зараза.

Он опустился на колени и наконец нащупал его. Потом засунул обратно за ремень, прикрыл рубашкой. Снова схватился за бутылку.

– Я допью.

Руди не повел бровью. Как будто у него был выбор. Да и вообще, Патрик был явно не в духе. Около рта пролегла желчная складка, кожа на скулах натянулась, как у трупа. Впереди у него не так уж много стаканов. И он собирался выпить их все. Он поднес бутылку к губам и осушил ее.

– Ну, чтобы бошам не досталось [42] «C’est toujours ça que les Boches n’auront pas» ( фр. ) – шутливый тост, восходящий к временам Второй мировой войны и германской оккупации. Бош ( фр. boche) – презрительное прозвище немцев во Франции. .

Он страшно опьянел – до шума в ушах и металлического вкуса во рту. Взглянул на этого идиота – волосы дыбом, весь в морщинах, тупой до невозможности. Бедняга, никчемный придурок, живет впустую, не видать ему успеха у женщин. Лучше бы сдох уже, честное слово.

– Давай, не ударь в грязь лицом, – сказал Руди.

Патрик усмехнулся и пошел, согнувшись и тяжело дыша. В руке он все еще держал бутылку. Вскоре он добрался до столов, и ему пришлось пробираться между ними, помогая себе плечами и руками. Людям даже задницей лень было пошевелить. Ему наступали на ноги. Какие-то мальчишки толкнули его. Еще и чурки. Последний стаканчик и – домой. Кто-нибудь да отвезет его. Он на секунду остановился у какого-то стола, присев верхом на скамейку. Народу кругом – пропасть, музыка ревет. Нет, только посмотрите на этих идиотов: туда-сюда, туда-сюда, орут, воняют. Он взглянул на стол, уставленный стаканчиками с остатками пива, красного вина. Выпил все, что нашел. Заметил, что на него смотрят. Целая семья – бабушки-дедушки, внуки.

– Чего надо?

Ничего. Нечего им сказать. Слабаки. Он хотел было встать, но запутался ногами в скамье и, прежде чем понять это, потерял равновесие и грохнулся мордой о землю. К нему подбежал отец семейства.

– Погодите, не двигайтесь.

Патрик лежал, уткнувшись лицом в пол и задрав ноги. Он был в ловушке и не стал сопротивляться.

Встав на ноги, он поднес руку ко лбу. Он ничего не чувствовал, но на рубашку и на обувь капала кровь. Нос был рассажен во всю длину. Он потрогал его пальцем, палец провалился в рану. Стоявший перед ним тип многозначительно поморщился.

– Ничего себе, здорово вы расшиблись.

– Глубоко?

Мужчина схватил Патрика за запястье и оттянул его руку, чтобы лучше видеть.

– Ага. Неслабо.

Патрик языком проверил зубы. Почувствовал во рту металлический вкус – кровь. Но особых повреждений, похоже, не было.

– Ничего, – сказал он.

Он посмотрел на руки, на одежду. Жена того типа достала из сумочки пачку бумажных носовых платков, и муж протянул их Патрику.

– Все нормально, – сказал тот.

– А кровь-то все идет, надо же.

Патрик чувствовал себя глуповато, ноги у него были как будто ватные. Он протянул вперед руку, чтобы посмотреть, не дрожит ли она. Завтра он ничего не будет помнить, останутся только раны да синяки. Рука дрожала.

– Мы сходим за пожарными.

– Не надо. Все хорошо. И не такое бывало.

Он вытирал кровь платком. Когда тот намок, он сунул его в карман и взял другой. Понадобилось еще два платка, прежде чем кровотечение поутихло.

Тип все не унимался и порывался вызвать помощь. Это был приятный полный мужчина, с изрытым оспой лицом и сединой в волосах. Вся семья наблюдала за его действиями. Герой – куда там!