Анатолий Чмыхало - Седьмая беда атамана

«И в армии не все хвастуны да выскочки», — примиряясь с комбатом, подумывал он.

Утром, когда, как из огромного решета, с неба сыпала звонкая снежная крупа, в станичную кузницу, где в это время ковали армейских коней, влетел весь растрепанный, запыхавшийся Гаврила. Стараясь поскорее отдышаться, он жадно хватал воздух и наговаривал при этом:

— Вот и опять, понимаешь… Вот и опять…

Предчувствуя беду, Дмитрий резким движением отложил кузнечные щипцы, которыми только что ворошил в горне дышащие жаром угли, и подскочил к председателю:

— Ну чего? Давай по существу вопроса!

— Воровство, понимаешь! Мельницу обокрали, товарищ комбат. Десять мешков муки…

— А мельник?

— Что он? Его связали, понимаешь… и в ларь…

Дмитрий не стал ни о чем более расспрашивать председателя. О том, как и когда это произошло и кто устроил налет, он узнает на месте. Главное сейчас — побыстрее попасть на мельницу, обнаружить хоть какой-то след. Нельзя терять ни минуты, потому что след может исчезнуть в ненастье.

— Соловьев, — вслух подумал он, прыгая на своего дончака.

Вскоре батальонный горнист протрубил в верхнем краю тревогу. Красноармейцы, услышав боевой зов трубы, торопливо седлали коней и наметом мчались на окраину Озерной, в открытое поле, полого уходящее к реке, и здесь, вздымая снег, строились в колонну по трое. Затем колонна тронулась с места, вытянулась, нырнула в повисшую над рекою хмарь и растворилась в ней.

Тем временем Дмитрий в мельничном дворе говорил с очумевшим мельником. Тот таращил округлившиеся глаза и пытался все объяснить комбату, но это у него никак не получалось: язык не хотел слушаться, какая-то неестественная зевота то и дело сводила челюсти.

И все-таки Дмитрий понял, что забрали муку вооруженные бандиты и случилось это уже под утро. Сколько было налетчиков, мельник точно не знал, так как наружу он совсем не выглядывал, а к нему ворвались двое хакасов, они и бросили его в ларь сразу, а уж потом насыпали в мешки муку и выносили во двор. Нужно думать, что бандитов было немало.

Присыпанный белым снегом, но все еще приметный след колес начинался у мельничного крыльца и вел по типчаковой степи вверх по Белому Июсу. По всей вероятности, здесь проехала не одна телега — пожухлая трава была сильно примята широкими полосами.

Бандиты сперва не ловчили: след не петлял, а вел прямо на чебаковскую дорогу. Значит, сил у них было достаточно, чтобы отстоять наворованное, если вдруг встретился бы им красноармейский дозор. В одном месте бандиты остановились, здесь был сильно вытоптан снег, похоже, что перепрягали коней. А далее, на каменистом косогоре, след было трудно различить, потому что снега в этом месте не осталось, он был снесен не стихавшими над степью ветрами.

А когда красноармейцы отъехали от мельницы примерно версты на две, след вдруг раздвоился: одна из подвод отвернула в заросший таволгой ложок. Нескольких бойцов во главе с командиром взвода Дмитрий послал в этом направлении, а сам с оставшимися людьми продолжал путь по берегу. Он рассчитывал настичь бандитов еще в степи. До тайги отсюда им было далеко, ближайший улус — за десяток верст, да и там не просто спрятать подводу с мукой среди бела дня.

Но бандиты оказались хитрее, чем думал Дмитрий. Трижды ткнувшись в протоку Белого Июса, будто перебредая ее, тележный след уходил в степь, к укатанной проселочной дороге и вот уже соединился с нею. На распутывание этой уловки ушло какое-то время, на что, очевидно, и рассчитывали соловьевцы. Теперь Дмитрий уже нисколько не сомневался: это дело рук атамана Соловьева. Дорога шла в облюбованный бандой чебаковский угол.

Уже на проселке хитроглазый Егор Кирбижеков приметил, что подвода грабителей слишком легко поднималась в гору.

— Порожняя, якорь ее, — убежденно заключил он.

Дмитрий сперва не придал значения его замечанию.

Дело ведь не только в украденной муке, а прежде всего в поимке бандитов. Дай им ускользнуть сейчас, они могут натворить худшего где-то в другом месте.

Послав Костю и Егора еще повнимательнее осмотреть берег реки — нет ли где другого сворота, Дмитрий с остальными бойцами повернул в сторону тайги, которая ломаной жирной линией чернела вдали. Солнце уже поднялось над холмами, разрезав уходящие на восток тяжелые тучи. Оранжево вспыхнул свежий снежок, укрывший безмолвную степь.

Обогнув стайку курганов, дорога стала забирать вверх, и с вершины ближнего бугра всадники увидели впереди себя, всего в сотне саженей, телегу, запряженную худой пегой клячей, которая еле волочила свои короткие мохнатые ноги. Не раздумывая, Дмитрий воткнул шпоры в потные бока скакуна, дончак широкими скачками, отбрасывая ошметки снега, перемешанного с красной глиной, ринулся вдогонку.