Андрей Лещинский - Ребра жесткости

Евгений Викторович остановился, не поняв сперва, что чувствует. Он не знал эту девушку, ему не нравились ее одежда и новый силуэт лица. Он замер, вдруг среди этих странных черт, как медленно рождающаяся в теплой воде переводная картинка, проступило ни на миг не забытое им лицо Тамары. Он увидел ее тонкое и всегда радостно готовое к восторгам секса тело, дернул носом воздух, как всхлипнул, шагнул к ней и сразу обнял.

Она не стала плакать, но поцелуи были горячее и горестнее слез. Она рассказывала о смерти отца, о том, как, кроме долгов, от него ничего не осталось, о том, что замуж за Егора Кимовича она так и не вышла. Когда все это началось, Егор пропал. Его и так-то почти не было, а тут как-то вовсе рассосался. Теперь она в Америке, работает по-черному няней в семье харьковских эмигрантов, у нее все хорошо, все хорошо, все хорошо...

Она все-таки расплакалась. Евгений Викторович обнимал ее, смотрел сухими — он очень надеялся на то, что они сухие, — глазами в даль Пятой авеню и думал о том, что совершенно не знает, как человеку с грин-картой оформить в Нью-Йорке брак с нелегальной иммигранткой из России.