Марсель Паньоль - Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

От внезапно подступившего гнева у Манон сами собой сжались кулаки. Не думая ни о чем, она встала, сделала три шага, остановилась, вернулась к своему стулу, зашла за него, вцепилась руками в спинку и взглянула прямо в глаза Уголену. Кровь отлила от ее лица. Казалось, она вот-вот заговорит, но она сдержалась и промолчала.

– Малышка, – начал Филоксен, – мне прекрасно известно, что эта процессия – жуткая глупость и что, для того чтобы откупорить источник, лучше бы обзавестись огромным пробочником… Но Англад думает, что это поможет, и, должен тебе сказать, он не один такой в деревне. Доставь им удовольствие! Если ты не придешь, они подумают, что крестный ход провалился по твоей вине!

Магали подошла к Манон и положила свою прекрасную руку на плечо пастушки.

– Есть ли у тебя причина отказаться?

Впервые со дня смерти отца девушка чувствовала себя защищенной присутствием Бернара, материнской рукой, лежащей на ее плече, и прекрасным взглядом Памфилия, тайного друга, когда-то нарисовавшего черные стрелы.

– Я не желаю молиться ради преступников, которые украли воду у моего отца, – взяв себя в руки, отчеканила она.

– Браво! – не удержался Памфилий.

Все опустили головы, но Бернар и господин Белуазо удивленно вскинули глаза; Лу-Папе стал стремительно краснеть. Уголен, не сводивший с Манон глаз, улыбался тому, что она так прекрасна, и не понимал того, что она говорит.

– Что это значит?! – вскричала Магали.

– Ничего не понимаю! – растерянно добавил Бернар.

Манон указала пальцем на присутствующих:

– Зато они понимают! Посмотрите на них! Они знают, о чем я говорю и почему Господь наказал их.

– Возможно, но я не знаю! – продолжал Бернар.

– Так ты знаешь, кто этот неизвестный преступник? – испуганно спросила Магали.

– Их двое. Вот они, – ткнула пальцем в Лу-Папе и Уголена Манон.

Целый шквал тиков перекосил лицо перепуганного Уголена, глаза Лу-Папе засверкали от сдерживаемой ярости, а его лицо стало страшно бледным; он пожал плечами, усмехнулся и поспешил откреститься от прозвучавшего обвинения:

– Я примерно догадываюсь, о чем речь! Нужно вам сказать, сударыня, что мой племянник, которому пришло в голову разводить гвоздики, последние три года неплохо зарабатывает… Естественно, в деревне это вызывает пересуды, и, естественно, недобрые… Тут и ложь, и разные нелепые россказни… Не знаю, что именно наплели малышке, но она охотно поверила во все дурное, что говорится о нас, потому как Уголен разбогател там, где разорился ее отец… Вот истинная правда!

– Ой-ой-ой! – вполголоса протянул Памфилий.

Но старый лицемер не дрогнул и добавил с наигранно-взволнованным видом:

– Разумеется, то, что ее отец разорился, это несправедливо, ему и впрямь не повезло, но мы тут ни при чем. Вот и все, что я могу сказать. Но ежели нас пригласили сюда для того, чтобы объявить преступниками, спасибо за приглашение, я предпочитаю вернуться домой. Куренок, за мной, выпьем дома! – Он повернулся к калитке.

– Папе, – вдруг прозвучал голос господина Белуазо, – поспешное отступление будет истолковано не в нашу пользу. Могут подумать…

– Я плевать хотел, что могут подумать, – отрезал Лу-Папе. – У меня своя совесть. Так ты идешь, Куренок?

– Нет. Попозже. Я хочу, чтобы она сказала, в чем я не прав, потому как у меня есть способ все поправить!

Бернар был очень удивлен, слушая этот диалог и наблюдая за поведением присутствующих. Господин Белуазо наклонился к нему и, думая, что шепчет, проговорил:

– Подозреваю, тут какая-то гнусная крестьянская история…

– И вы правы! – бросил Памфилий.

– Хотелось бы узнать, как они украли воду вашего отца? – спросил Бернар.

Ответ Лу-Папе прозвучал молниеносно:

– Это выдумки, не более того! То, что ее отцу воды не хватало всю жизнь, это верно, возможно, потому он и разорился. Поскольку это был очень умный человек, он догадался, что на его земле имеется источник. Он долго искал его и наверняка нашел бы, если бы не погиб в результате несчастного случая… Когда мы с племянником увидели, что женщины остались одни, мы купили их небольшое имение… отчасти потому, что оно нам понравилось, что есть то есть, отчасти из желания оказать им услугу. Потом мы сами стали искать родник, и нам повезло: мы нашли его. Вот что она называет «украли воду»! – И с большой горечью добавил: – Не делай добра Бертрану, не получишь говна канаву. За мной, Куренок…

Господин Белуазо встал и с авторитетностью председателя судебного заседания заявил: