Марсель Паньоль: Слава моего отца (Детство Марселя - 1)

Марсель Паньоль

Слава моего отца

Детство Марселя

ПАМЯТИ МОИХ РОДНЫХ

Теплым апрельским вечером я возвращался из школы домой с отцом и братишкой Полем. Это было в среду - в чудеснейший день недели, потому что ничего нет лучше кануна чудесного завтра1. Шагая по тротуару улицы Тиволи, отец сказал:

- Малыш, завтра утром ты мне понадобишься.

- Зачем?

- Увидишь. Это сюрприз.

- А я? Я тоже понадоблюсь?-ревниво спросил Поль.

- Разумеется. Только Марсель пойдет со мною, а ты будешь дома смотреть, как уборщица подметает погреб. Это очень важно.

- Вообще-то, - ответил Поль, - я боюсь ходить в погреб, но с уборщицей не побоюсь.

Наутро, часам к восьми, отец пропел зорю и сдернул с меня одеяло.

- Ты должен быть готов через полчаса. Я иду бриться. Я протер глаза, потянулся и встал. А Поль накрылся простыней, и из-под нее выглядывал лишь золотой завиток на кудрявой макушке.

* * *

Четверг считался у нас "банным днем", и моя мать совершенно серьезно думала, что все эти правила нужно соблюдать.

Первым делом я с ног до головы оделся. Затем я разыграл комедию умыванья, точнее говоря - исполнил сотворенную мною еще тогда, за двадцать лет до появления шумовиков на радио, симфонию шумов, которая должна была всех уверить, что я навожу на себя чистоту.

Сначала я открыл кран над раковиной, хитроумно оставив его затвор чуть привернутым, чтобы захрипели трубы, - таким манером я давал знать родителям, что приступил к умыванию.

Вода бурлила, струясь в слив, а я наблюдал, держась на почтительном расстоянии.

Минут через пять я резко завернул кран, и он возвестил о своем закрытии мощным толчком труб, сотрясая перегородку.

Я сделал паузу и причесался. Затем побренчал по каменному полу цинковым тазиком и снова открыл затвор, но медленно, отвертывая его потихоньку. Кран зашипел, замяукал и опять, захлебываясь, захрипел. Я дал воде литься целую минуту - ровно столько, сколько нужно, чтобы прочитать страничку "Стальных ног2". И аккурат в ту самую секунду, когда Крокиньоль, подставив ножку сыщику, пустился наутек, над примечанием "продолжение следует", я опять резко завернул кран.

Успех был полный: получилась двойная детонация, от которой задрожала труба.

Потом еще пинок в цинковый таз, и я закончил в положенный срок почти взаправдашнюю процедуру омовения, обойдясь без капли воды.

* * *

Я застал отца за обеденным столом. Он подсчитывал деньги, а мать, сидя напротив него, пила кофе. Ее черные с синим отливом косы свешивались за спинкою стула до самого пола. Мой кофе с молоком был уже налит. Мать спросила:

- Ноги вымыл?

Зная, какое большое значение придает она этому нестоящему делу (не пойму, право, зачем мыть ноги, раз их не видно), я твердо ответил:

- Вымыл. Обе.

- Ногти постриг?

Мне подумалось, что если я хоть однажды признаюсь в своей оплошности, то сойдет за правду все остальное.

- Нет, - ответил я, - не пришло в голову. Но я стриг ногти в воскресенье.

- Ладно, - сказала мать.

Она, по-видимому, удовлетворилась этим. Я тоже.

Пока я ел свои бутерброды, отец говорил:

- Ты ведь еще не знаешь, куда мы идем? Так вот: маме надо пожить на свежем воздухе. Поэтому я снял - пополам с дядей Жюлем - виллу за городом, среди холмов; там, на холмогорье, мы и проведем летние каникулы.

Я пришел в восторг:

- А где эта вилла?

- Далеко отсюда, в сосновом бору.

- Очень далеко?

- О да, - сказала мама. - Сначала надо ехать трамваем, а потом несколько часов идти пешком.

- Значит, это совсем дикое место?

- Порядком, - ответил отец. - Это на самом краю пустынной гариги3, которая тянется от Обани4 до Экса5. Прямо-таки пустыня!

Тут прибежал Поль, босиком - он очень торопился узнать, что происходит, и спросил:

- А верблюды там есть?

- Нет, верблюды там не водятся.

- А носороги?

- Носорогов не видал.

Я бы тоже задал еще уйму вопросов, но мама сказала:

- Ешь!

И так как я застыл с бутербродом в руке, мама подтолкнула мою руку ко рту.

Затем приказала Полю:

- Ступай надень домашние туфли, не то опять схватишь ангину. Ну-ка, бегом обратно!

И Поль пустился бегом обратно. Я спросил:

- Значит, ты сегодня повезешь меня туда, на холмогорье?

- Нет, - ответил отец. - Нет еще. Вилла эта совсем без мебели, ее нужно сперва обставить. Да только новая мебель стоит очень дорого, вот мы и пойдем сегодня в лавку старьевщика на улицу Катршмен.

* * *

У отца была страсть покупать всякое старье у торговцев подержанными вещами.