Вадим Трунин - Портрет моего отца

ВАДИМ ВАСИЛЬЕВИЧ ТРУНИН (родился в 1935 году) окончил Литературный институт им. М. Горького. По сценариям Вадима Трунина поставлен ряд художественных фильмов на разных киностудиях страны. Его перу принадлежат сценарии фильмов, посвященных военно-патриотической теме: «Это было в разведке», «Белорусский вокзал», «Юнга Северного флота», «Единственная дорога», «Вернемся осенью», «Через Гоби и Хинган». Вклад В. Трунина в развитие военно-патриотической темы в кино отмечен Золотой медалью им. А. П. Довженко. В. Трунин — Заслуженный деятель искусств РСФСР.

Сценарий В. Трунина «Портрет моего отца» удостоен первой премии на конкурсе киносценариев о Сибири и Дальнем Востоке. Сценарий готовится к постановке на киностудии «Ленфильм».

В ночь по приезде ему приснился странный сон. Нехороший сон. Сначала все было хорошо. Он шел по тайге с отцом. Отец чуть впереди, широкоплечий, в тулупчике и малахае, с ружьем, шагал, не оглядываясь, только торопил иногда, махнув рукой. Не отставай, сынок, не отставай! И он шел за ним. Была солнечная светлая осень. Листья шуршали под ногами, когда переходили овраги. Он шел за отцом долго и все хотел его обогнать, чтобы заглянуть в лицо, но так и не мог почему-то. И все равно на сердце было хорошо, как никогда. Но потом вдруг откуда-то взялось болото, над которым висел клочковатый туман, и отец зашагал напрямик через это болото, а он шагнул несколько раз и увяз: сначала по колено, а потом провалился по пояс. Стал кричать: «Отец! Папа! Помоги!», но он будто не слышал, что ли? Ушел вперед, не оглядываясь, и скрылся в тумане. Тут ему совсем плохо стало, на этом проснулся. Все лицо в слезах и подушка мокрая. Вот ерунда какая…

За окошками была еще ночь. Рогатый месяц висел над куполом церкви, и серебрился на крыше снег.

В комнате было темно, только в углу чуть фосфоресцировал экран телевизора.

Он встал с кровати, прошлепал босиком в переднюю, зачерпнул воды из ведра, напился. Услышал, как мать вздохнула на своей половине, заскрипели пружины.

— Ты чего? — спросила она. — Рано еще.

— Ладно, спи. Я пойду сам в школе печи растоплю. Полы ты вчера помыла, сегодня и так сойдет. Сон я видел чудной.

— Какой?

— Да ладно, мам.

— Женился бы ты, что ли?

Школа была недалеко. Но морозец все равно успел прихватить по дороге. Знатный был в это утро морозец. Снег скрипел под ногами так громко, что звенело в ушах, и слышно было далеко-далеко. На другом конце деревни бадейка о стены колодца звякнула, а за рекой, вдоль леса, медленно тянулись возы с сеном, хорошо видные в свете луны, и было слышно, как скрипели полозья и переговаривались возчики. Во многих домах уже тепло светились окошки и синие дымки из труб ровными столбиками тянулись к небу.

Он набрал из поленницы большую охапку дров, вошел в школу, быстро растопил одну печку, другую, а когда разжег последнюю, сел около нее и стал смотреть на огонь.

И снова отчетливо вспомнился сегодняшний сон. Особенно этот последний кусок: спина отца, лица которого он так и не увидел, болото, туман. У него снова защекотало в носу и слезы навернулись на глаза. Тихо выругался: «черт», подбросил поленьев в огонь.

Он смотрел на пустующий темный класс, старенькие парты, таблицы па стенах. Все было таким же, как пятнадцать лет назад, когда бабушка впервые привела его в этот класс. И портреты на стенах были те же: маленький Ленин, улыбающийся Гагарин, порывистый Пушкин-лицеист и Лев Толстой, сердито хмурящий брови.

Он помнил тридцать пар мальчишечьих и девчоночьих глаз, рассматривающих его, синие ясные глаза молодой учительницы. Ему хотелось убежать, по бабушка крепко держала за руку.

На плечи учительницы было наброшено пальто, ткнул указательным пальцем в сторону последней парты, за которой сидел вихрастый мальчишка.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала учительница — значит, язык у нас все-таки есть. Садись, садись сюда. — Похлопала она по третьей парте, повернулась и пошла к своему столу, но когда обернулась к классу, то увидела, что новый ученик спокойненько и по-деловому устраивается за последней партой, а вихрастый мальчишка сидит на самом краешке и боязливо косится на него.

— Итак, дети, продолжим. Буквы делятся на гласные и согласные.