Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

Я иду к воде, не дожидаясь Луиса. Мне нужно немного прийти в себя, успокоить колотящееся сердце и охладить голову.

Голубая вода подобна хрусталю, по поверхности которого скользит рыба, переливающаяся всеми цветами радуги. Вода очень теплая — она не бодрит, а обволакивает. Пальцы ног погружаются в песок.

— Правда, красиво? — спрашивает Луис. Он стоит рядом со мной и наши плечи почти касаются друг друга.

— Да, очень.

Я бреду дальше в море, вода колышется у моих икр, мимо проплывает рыба. Потом еще одна. Я захожу глубже, вода доходит мне до колен, потом до бедер. Луис идет где-то позади меня, давая мне свободное пространство.

Вода передо мной становится все темнее и темнее, пока не сливается с небом. Я пытаюсь рассмотреть линию горизонта — где-то там Соединенные Штаты и мой дом, который кажется мне сейчас очень далеким.

Вода доходит мне до пупка, и я прикасаюсь к ней кончиками пальцев. Я ныряю под волны, а когда выныриваю, то вижу Луиса, который стоит, повернувшись спиной к солнцу, и наблюдает за мной.

У меня вдруг возникает ощущение, что пасьянс сложился. Словно мне было суждено оказаться здесь, на кубинской земле, в компании внука любимой подруги моей бабушки.

Я делаю шаг вперед. Потом еще один. Я останавливаюсь в десяти сантиметрах от Луиса, и наши губы встречаются. Я ощущаю привкус морской соли на губах и вдыхаю запах океана. Солнце согревает нас, я чувствую прикосновение его кожи, а его борода царапает мою щеку.

Проходит вечность, прежде чем мы выходим на берег.

— Расскажи мне о своей семье, — просит Луис, когда мы расположились на покрывале, которое он принес с собой. Мои губы распухли от его поцелуев. Я возвращаю ему пустую бутылку и смотрю на воду. На первый взгляд это довольно невинный вопрос, но ответить на него так непросто.

— Почему ты спрашиваешь?

Он улыбается и губами касается моего виска, его борода щекочет мою кожу. При виде его ран мое сердце сжимается.

— Чтобы я мог лучше узнать тебя, — отвечает он. — Ты знакома с моей семьей — моей мамой, бабушкой, Кристиной. Мне интересно узнать о твоих близких. Я вырос на историях о твоей бабушке и ее сестрах. Для моей бабушки они были как близкие родственники.

— У меня непростая семья.

Его губы кривятся.

— А разве бывают простые семьи?

— Ты прав. Про нашу семью часто писали в светской хронике, но я постараюсь не углубляться в сплетни.

Я рассказываю ему историю про наследницу сахарной империи и про то, что меня вырастила бабушка. На протяжении многих лет мне задавали столько вопросов про родителей — например, почему бабушка вместо них приходит на школьные спектакли, — что я уже могу об этом говорить без запинки.

— Ты скучаешь по своей матери? У вас сейчас близкие отношения? — спрашивает Луис.

Я пожимаю плечами, снова поднося бутылку к губам, и прохладный напиток скользит по моему горлу.

— Наверное, я скучаю по идеалу — по тому, какими должны быть отношения, — а не по реальности. Я никогда не знала ее достаточно хорошо, чтобы скучать по ней; даже сейчас мы общаемся друг с другом как очень вежливые незнакомцы, не более того. Я видела ее несколько раз за последние десять лет, и только в тех случаях, когда мы обе оказывались в одном и том же месте. Иными словами, мы прекрасно ладим друг с другом.

— И даже сейчас…

— У меня есть сестры, отец, двоюродные бабушки. Во Флориде мы живем недалеко друг от друга, так что я не испытывала недостатка в семье. Мой отец был очень занят работой, но он все равно старался проводить со мной столько времени, сколько мог. Кроме того, у меня была бабушка — самый главный человек в моей жизни.

— А какой была твоя бабушка? — спрашивает Луис, лениво проводя рукой по моему бедру.

Несмотря на жару, по моей коже бегут мурашки.

— Жесткой. Непримиримой. Гордой. Верной своей стране и своей семье. — Я делаю паузу. — Мне всегда казалось, что в ней была скрытая печаль. Я думала, что она грустит по Кубе, но теперь мне кажется, что эта печаль появилась в ней в то время, когда ей приходилось скрывать свою любовь.

— Как продвигаются поиски? Ты узнала о нем еще что-нибудь со вчерашнего вечера? Может быть, моя бабушка что-нибудь тебе рассказала, когда вы беседовали сегодня утром?

— Нет. Я надеюсь, что Магда сможет ответить на мои вопросы.

Он на мгновение замолкает.

— Твоя бабушка… ты сказала, что она была главным человеком в твоей жизни. Именно поэтому тебе так важно его найти?

Я киваю.

— Потерять ее оказалось труднее, чем я себе представляла. Я должна была предвидеть, что это случится, но она всегда была такой энергичной и выглядела намного моложе своих лет. Мне казалось само собой разумеющимся, что она будет рядом еще долго. Я думала, что она увидит мою свадьбу, возьмет на руки моего ребенка. — По щеке у меня стекает слеза, и я смахиваю ее. — Я не могу смириться с тем, что в эти минуты ее не будет рядом со мной. Что она не споет моему ребенку ту песню, которую пела мне, когда я была маленькой девочкой. В моем сердце есть огромная дыра. Я скучаю по ее объятиям, по аромату ее духов, по запаху ее стряпни. — Слезы опять наворачиваются на мои глаза, а одна проливается на щеку. Потом еще одна.