Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

— Нам не нужно, чтобы ты заботился о нас. У нас все получается, и мы будем продолжать делать то, что делали всегда. Мы растем там, где нас посадили. Это наш дом, и мы умрем здесь. Это наш выбор. Когда я была моложе, то тоже могла попытаться уехать. Сесть на плот и поплыть. Но я не сделала этого, потому что испугалась. Я боялась, что меня поймают и отправят обратно, я боялась погибнуть, боялась утонуть. Я видела, как пытались другие. Видела, как люди открыто выражали свои мысли и умирали за это. И я приказала себе не высовываться. Я приказала себе соглашаться со всем, что происходит вокруг меня, принимать свою судьбу и эту жизнь как данность. Но теперь я знаю одно. Сколько бы мы ни работали, сколько бы ни молились о переменах — ничего не происходит и ничего не меняется. Правительство кидает нам жалкие подачки, но их недостаточно. Я уже очень стара и очень устала. Это больше не моя борьба. Но ты еще молод. Не упускай эту возможность. Уезжай. Уезжай в Соединенные Штаты.

— Но папа…

Она делает глубокий вдох.

— Твой отец согласился бы со мной. Он считал, что ты должен посвятить свою жизнь великому делу. Я не могу придумать лучшего способа почтить его память, чем та жизнь, которой ты живешь. Он бы так тобой гордился. Всегда.

По щеке Луиса скатывается слеза.

— Времена меняются. Возможно, за пределами Кубы ты сможешь сделать больше, чем если останешься. — Ее глаза наполняются слезами. — Ты всегда будешь моим сыном. Я всегда буду любить тебя, и мне жаль, что я так редко это тебе говорила. Я горжусь тобой. Очень горжусь. Есть много способов, которыми ты можешь служить своей стране, Луис. Иногда самое смелое, что можно сделать, — это решиться уехать, когда оставаться уже неразумно.

— Мои студенты…

— Справятся и без тебя. Мы все справимся без тебя. А однажды, когда-нибудь, все изменится, и мы снова встретимся.

Ее слова наполнены одновременно решимостью, страхом и сомнениями. Я вижу во взгляде Луиса смирение, и тот человек, который, с самой первой минуты нашей встречи, когда я вышла из здания аэропорта Хосе Марти, казался мне таким уверенным, теперь выглядит потерянным и нуждающимся в поддержке.

— Я буду высылать деньги, — обещает Луис. — И буду писать.

— Я знаю, что так и будет. — Она на мгновение обнимает сына, прежде чем отпустить его. — Мне нужно идти на рынок. Не забудь попрощаться с бабушкой.

Она смотрит в мою сторону, и я готовлюсь к любым словам, которые она мне сейчас скажет.

— Я знаю, как много ты сделала и к кому обращалась. Спасибо тебе.

Я киваю сквозь слезы, застилающие мне глаза.

— Берегите друг друга, — говорит она.

— Обязательно.

Она стоит в дверях, глядя на Луиса, а потом уходит.

Я заканчиваю паковать чемоданы, пока Луис прощается с Кристиной. В сумку, которую не буду сдавать в багаж, я положила записи, переданные мне дедушкой во время нашей встречи на Малеконе, белую розу и письма, которые бабушка хранила в деревянной шкатулке. Они мне пригодятся, когда я буду рассказывать всю эту историю своей семье. Также я кладу туда письмо, которое мой дед написал своему сыну — моему отцу — и попросил меня передать. Я оставляю на столе подарки, которые привезла Анне, и оставшиеся у меня деньги. В дорогу я возьму ровно столько, сколько потребуется, чтобы оплатить наш выезд из страны. Надеюсь, это хоть как-то им поможет.

Раздается стук в дверь.

— Войдите, — кричу я.

Дверь открывается, и заходит Луис.

— Ты готова?

— Да, я готова. Как все прошло с Кристиной?

— Я сказал ей «до свидания».

— С ней все будет в порядке?

— Надеюсь, что так. У нее есть дальние родственники в Ориенте. Может быть, она поедет к ним — она еще не решила. Мои бабушка и мама считают ее своей семьей, и я надеюсь, что она останется здесь с ними.

— С тобой все будет в порядке? — спрашиваю я.

— Надеюсь. — Луис протягивает мне руку. — Бабушка хочет нас проводить. Мой друг Оскар скоро приедет за нами.

Одной рукой он берет сумки, а другой обнимает меня. У подножия лестницы стоит одинокий чемодан.

Пабло посоветовал ему не брать слишком много вещей — чтобы не привлекать лишнее внимание, Луис должен выглядеть как человек, который ненадолго уезжает в романтическое путешествие на Антигуа со своей американской подружкой. Я надеюсь, что службы аэропорта не слишком тщательно проверяют пассажиров, а еще надеюсь, что моему деду удалось обеспечить Луису защиту на день или два. Надежда — это все, что у нас осталось.

Мы направляемся в гостиную Анны, где она, улыбаясь, сидит на потертом шелковом диване, а на столе перед ней стоит прекрасный фарфоровый сервиз.