Михаил Гиголашвили - Кока

– По-русски говорить! Не лаять по-своему!

– И сумка его, и сам он в кайфе. Завязывай свою чесню, чухлан! Не в хлеву! – прикрикнул на Нукри седой подполковник с орденской планкой, а белобрысым операм приказал: – Подзовите понятых! Разворачивайте пакеты!

Две испуганные женщины, стоявшие до этого в углу, приблизились к столу. Белобрысый опер разорвал пакеты, вынул из тряпки полукруг гашиша – терпкий сосновый запах поплыл по комнате.

– Ништяк товар! Духовитый! И сколько! А тут? Таблеток навалом! Да они затарены по уши!

Опер высыпал из пакета пачки, наскоро пересчитал. Разложив на столе, сфотографировал.

– Полу́чите своё по полной программе, барыги проклятые! – зловеще пообещал седой орденоносец.

Нукри хотел что-то возразить, но не мог из-за сушняка связно выговаривать слова. Жестом попросил воды, но на него пришикнули:

– Успеешь. Позже. – И уточнили: – Вы, вообще, вместе?

Нукри неопределённо мотнул головой. Кока – тоже (кое-как сообразив, что отпираться бесполезно – в паспортах один и тот же адрес прописки, как же не знакомы?).

Подполковник сказал понятым:

– Вы видели всё задержание. Эта сумка, откуда достали наркотики, у кого была в руках?

– У этого! – Женщины боязливо, но дружно ткнули в сторону Нукри.

– Правильно. Сумка с наркотиками была в руках у гражданина… э… – Полковник достал очки, открыл паспорт Нукри, по складам прочёл: – Ну-кри… Нес-те-ро-вич… Го-го-бе-ри-дзе… Грузинец… Заметьте, советский паспорт… Да ещё просрочен… Ты с какого дуба рухнул, абрек?.. А у этого попугая в паспорте что? – кивнул в сторону Коки.

– Загранпаспорт Грузии. Вроде ПМЖ в Париже… Ты что, француз? – Белобрысый опер всмотрелся в Коку. – Нет? А что там ещё у тебя в кармане? – заметил он, бесцеремонно полез в Кокин карман и вытащил конверт с деньгами. – Опа! Доллары! И немало! А ну из карманов всё на стол!

– Посчитайте и приобщите к делу. Сколько там капусты? Тысячи четыре гринов? Понятые, смотрите! Ничего себе! Да вы, видно, барыги знатные! У одного гашиш, у другого – вырученная от продаж валюта. Этот конверт с деньгами и его паспорт в один пакет кладите!

Кто-то заглянул в комнату:

– Транспорт прибыл. Пакуйте их. Снимаемся!

Менты завернули гашиш в тряпку и вместе с пачками засунули в Нукрину сумку. В Кокину положили конверт с деньгами и паспорт. На икающего от жажды и сушняка Нукри бесцеремонно надели наручники. Хотели надеть и на Коку, но он пробормотал:

– Зачем? И так иду. Куда я денусь? – И опера не стали заморачиваться, только крепко взяли его с двух сторон под руки.

У ворот – два чёрных ГАЗ-24 с мигалками на крыше. В один втолкнули Нукри, по бокам – две милицейские формы. В другой усадили Коку. Белобрысый опер уселся рядом с водителем, другой, такой же белобрысый, – сзади, около Коки. Курившие шофёры побросали бычки, разошлись по машинам. Включили сирены и мигалки, и ГАЗ-24 один за другим сорвались с места.

В машине – молчание и казённый запах. На кроткий вопрос Коки, куда они едут, краткий ответ:

– В управление МВД.

В голове – хаос, невозможно думать. Всё вокруг шатается, меркнет, рушится. В секунду всё изменилось. И милицейская “Волга” мчится, воем распугивая машины на пятигорских улицах. Бритые под ноль затылки молчуна-водителя и белобрысого опера в комсомольской форме (белая рубашка, тёмные брюки). И рядом такой же, похожий на переднего, как на брата, – светлый, скуластый, веснушчатый, курносый.

– Вы откуда явились? – неприязненно спросил передний, не оборачиваясь.

– Из Тбилиси, – выдавил Кока.

Тот усмехнулся:

– Много ваших тут шныряет! Будет с кем в тюрьме перетереть!

– В какой тюрьме? – машинально отозвался Кока.

Опер насмешливо усмехнулся:

– В нашей, родной, пятигорской. Ты что думаешь, вам за шмаль и пилюльки премию дадут? А? – Он обернулся. – Плохо ты о наших органах думаешь! Надо показательный процесс устроить, чтобы люди увидели, кто на самом деле травит нашу молодёжь, а то все кричат: “Северный Кавказ – рассадник наркоты!” А вот откуда, оказывается, приезжают продавать дурь! Из Грузии! – А белобрысый рядом с Кокой ухмыльнулся:

– На четыре с половиной штуки баксов наторговали, а эта шмаль, видно, остаток, ещё не успели толкнуть, – поддержал другой.

– Мы ничего не привозили и не продавали, – кое-как выдавил Кока, с ужасом понимая, куда они клонят: сделать из них барыг и судить показательно!..

– А что вы тут делали? Балет в опере смотрели? Нарзану напиться причапали?