Михаил Гиголашвили - Кока

Художник Андрей Бондаренко

В оформлении переплёта использована фотография Валерия Соколова

© Гиголашвили М.Г.

© Бондаренко А.Л., художественное оформление

© ООО “Издательство АСТ”

Ранней осенью 1993 года небритый, голодный, уставший Кока Гамрекели по кличке Мазало метался по амстердамским улочкам, не зная, куда бежать и что делать. После очередного скандала мать выгнала его из парижской квартиры, и он кинулся в Голландию к знакомым. Денег – кот наплакал, двести франков – всё, что успел спереть из домашней шкатулки. Плохо быть нищебродным шалопаем!

Однако главной тяжкой новостью было то, что Коку разыскивает Интерпол, о чём сообщил отчим, моложавый коренастый француз – офицер полиции: ему, мол, по секрету сказали, что пришла ориентировка на розыск Николоза Ивлиановича Гамрекели, пятого июня тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения, Тбилиси, Грузия, опасного бандита и налётчика.

Кока вначале опешил – какой он, к чёрту, бандит? Был бы бандит – жил бы на вилле, плавал бы на яхте! А он так, мелкая сошка, никчёмный безобидный пассажир. Потом сообразил: у него пару лет назад бандит Сатана отнял в тбилисском аэропорту паспорт. Ясно, что Сатана где-то в Европе засветился, а ловят теперь его… Кто украл – тот и бандит, и налётчик, а он, Кока, при чём?! И разве его вина, что мама Этери вышла замуж за француза-полицая и уехала в Париж, вот Кока с юности и вынужден между Тбилиси и Парижем болтаться?

И почему жизнь, крутясь так и эдак, всякий раз бьёт его гирей по башке и гадючьи неприятности подкладывает? Что он плохого сделал кому-нибудь там, наверху? Мухи не обидел! Как богу не надоело его преследовать? Нет, это только слово такое – “бог”, и больше ничего! Оболочка одна! Если вспомнить, сколько несчастий, сбоев, пролётов и злых сюрпризов случалось с Кокой, невольно засомневаешься, есть ли вообще такой персонаж в той чёрной дыре, откуда всё пошло быть! И если Бог есть, то внимательно ли он следит за тем, кто что делает и чем занят? За что дубасит его, Коку, почём зря?

С другой стороны, Кока подозревал, что отчим-француз мог наврать про Интерпол, чтобы избавиться от беспокойного пасынка-бездельника, от которого одни проблемы и головная боль. Но как проверить? Не заявишься же в Интерпол: “Здрасьте, извините, я состою у вас на учёте или бог миловал?”

На всякий случай спрятав паспорт среди книг в материнской комнате, Кока сбежал в Амстердам, чтобы там отсидеться, пока шум с Интерполом не утихнет, а он по наркушечьей привычке сунет голову в песок – авось пронесёт.

Раздобыв монетку, Кока позвонил из телефона-автомата Лясику. Тот отозвался сразу.

– О, Кока! Явился не запылился! Отлично! Сейчас я занят, подваливай завтра, найдётся чем разговеться. Баран обещался заехать, подогреть. Если, конечно, не солживит, что за ним водится. Сам знаешь: ложь и кайф – близнецы-братья!

– Буду! – горячо отозвался Кока и (без особой надежды) спросил, нельзя ли у него пару дней перекантоваться, но Лясик прыснул:

– У меня? Да, как же! А мою Аэлиту куда деть? Забыл? Лита – баба-бита! Она наркуш ненавидит.

– Ладно. Понял. До завтра! – попрощался Кока.

Что Баран подогреет – хорошо. Но надо же где-то переночевать. Опять идти к Лудо и Ёпу?.. С ними недолго и самому спятить. Да и живут эти психи на полной социальной мели, целый день от нечего делать во дворике языками чешут. Хорошо ещё, Кока знал немецкий язык (ходил в немецкий частный детский сад в Тбилиси), мог с ними говорить, они понимали. В этот амстердамский тупичок он попал случайно несколько лет назад, когда искал воду, чтобы запить экстази. Попал – и подружился. И пару раз оставался ночевать.

“Почему все шишки на меня валятся?” – обтирал Кока грязной рукой потное лицо, поспешая вдоль канала.

Вдобавок, в надежде купить хорошее курево, он умудрился связаться с двумя подворотными чёрными барыгами, и те, угостив его отличным гашишем, всучили потом негодный товар.