Михаил Гиголашвили - Кока

– Так… С вами… Вначале сделаем осциллограмму головы у нас, внизу, в подвале. А потом томографию. Ваша французская карта проверена, она действительна у нас, мы потом пересчитаемся с французской страховкой. Только тут надо платить наличными по десять марок за сутки. Такое правило.

– У меня есть, – полез Кока в куртку, ругая себя за согласие на все эти томографии, но успокаивая тем, что после них он будет точно знать, что у него в башке – опухоль или “одна дурость”, как говорила бабушка. – За сколько суток платить?

Врач уклончиво повела головой:

– Посмотрим, сколько понадобится… Платить перед выпиской. Спрячьте деньги! Кстати, деньги особо открыто не кладите. Мало ли что? Были кражи. У одного больного украли фотоаппарат, у другого – куртку. Тут разный народ, учтите. Опасных нет, но есть всякие. Да и навещатели приходят, будьте осторожны, – повторила она и перешла к конкретике: – На каких дозах сидели? Что принимали?

Кока сказал: когда сколько, как Бог пошлёт.

– Бог или дьявол? – метнула женщина острый взгляд.

– Дьявол, конечно. Хотя Бог создал мак, так что и на нём часть вины. Впрочем, говорят же – дело не в зелье, а в его количестве! Насколько я помню, Парацельс называл опиум камнем бессмертия, придумал настойку лауданум – опиум растворял в спирте – и прописывал её от всех болезней, – щегольнул Кока, но не удержался: – Наверно, после настойки пациенты были в таком благом состоянии, что сил и охоты беспокоить врачей у них уже не возникало…

Врач внимательно выслушала и удовлетворённо кивнула головой:

– Ого, да вы начитанный человек! Учились где-нибудь?

– Да, в институте, строительном.

– И что вы построили из своей жизни?

Кока выдохнул:

– Вы же видите… – И вдруг всполошился, что у него текут сопли и от него пахнет по́том. – Можно тут принимать душ?

Врач, взяв из ящика бумажные салфетки, подала их Коке.

– Да сколько угодно. Но почему сразу душ?

– Я болен, потею, запах…

– И часто у вас бывает ощущение, что вы плохо пахнете? Может быть, чураетесь из-за этого людей?

Кока растерялся:

– Ну… Как вспотею, так и чураюсь.

– Это нормальная реакция приличного человека. Ладно. Я назначу вам курс, недели через две посмотрим.

– Курс чего? Какие лекарства?

– Вам это знать не надо. Утром, в обед и вечером будете туда подходить, – указала она на стеклянные дымчатые перегородки, – там дают лекарство.

– А остальное время что делать?

Врач поскрипела кожей куртки, обнадёжила:

– Не бойтесь, его у вас будет немного. Завтра получите карточку, там расписаны все ваши дела на неделю. Какие? Эрготерапия. Борьба со страхами. Тренинг концентрации. Спорт. Социальная терапия. Борьба с депрессиями. Встречи с врачами…

Отчего Кока ошеломлённо замолк: “Этого ещё не хватало! Какой спорт? Какие тренинги, терапии?”

Кожаная женщина повела его из загородки в холл:

– Пойдёмте, я покажу вам вашу палату!

В холле за столом квёлая девушка плакала навзрыд, но никто на неё не смотрел. Доктор спокойно объяснила:

– Тут общая комната. Больные отдыхают, смотрят телевизор, играют в игры и пьют воду – вон автомат. А это восьмая палата, ваша.

Дверь массивная, открывается туго. Большое помещение с высоким потолком. Две медицинские кровати на колёсиках. На одной лежит толстый боров в седой щетине, в ночной пижаме, с вылезшим брюхом и густой шерстью на груди.

– Я вам соседа привела, Массимо!

Боров не обратил на неё никакого внимания. Уныло, тяжело, по-бизоньи смотрел в потолок, заложив руки за голову, а Кока удивился: “Массимо? Из Италии?”

– Тихий? – спросил он, с опаской разглядывая жирного соседа.

Тот вдруг повернулся на бок и скорбно сказал в пустоту:

– Ригатони от маммы! Самые лучшие! (По-немецки говорит сносно.)

– Вы поладите, – сказала кожаная женщина.

– А… В чём выражается его болезнь? – не унимался Кока, которому совсем не светило лежать в палате с буйным психом.

– Ничего страшного, невроз. Он спокойный. Просто когда встревожен или взволнован, начинает… как бы сказать… издавать разные звуки… Ничего страшного! Располагайтесь! Там душ, туалет. У вас есть туалетные принадлежности? Брат Фальке даст вам набор и одежду.

Едва врач успела покинуть палату, как Кока понял, в чём дело: Массимо ел на постели, значительно посмотрел на Коку, вздохнул напоследок и несколько раз протяжно и длинно рыгнул, будто осёл заорал. Отрыгавшись, улёгся обратно и затих.

– И часто это у тебя?