Нелли Карпухина-Лабузная - Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Пока подметала, выгребала окурки, в предбаннике стал невнятный слышаться говор сошедшихся на летучку людей. Варька не беспокоилась за предбанник. Вечно дежуривший нквэдист строго следил за порядком, и люди при нем в предбаннике вели себя тихо, чинно ведя разговоры про сибирский морозец.

Про работу речь не вели: остерегались даже в приёмной у Генерального. Недаром в кабинетах, в цехах весели вечно плакаты, о том, что болтун, то находка для шпиона. «Серые ватники» единым запахом да табаком засмердили предбанник, Варька поторопилась форточку открывать, на ходу весело здороваясь с прибывавшим народом. Кто-то уж стал ей подсоблять, пытаясь открыть насквозь промерзший отвор, как необычный шумок отвлёк внимание как и её, так и старательного подсобителя.

Возгласы были странно настороженно-радостными, слишком уж необычными, что ли. Варька отставила стул, с которого спрыгнул радетель за свежий воздух, повернулась ко входу. Люди кружком обступили одного из «серых ватников». Прибывавшие ко входу в приёмной напирали на них. А те не расступались, не пятились. Возгласы сдержанной радости шли именно от этой кучки столпившихся. Варька сделала было шажок вперёд, как остановил громкий начальственно-бархатный баритон заместителя Генерального.

Сёмка как раз вернулся с заимки, устало счастливый и радостный от утех и попойки. За ним холуи семенили гуськом, стараясь никак не опередить главного «принца». Между собой холуйва называла Сёмку именно так с разным оттенком, от пренебрежительного до подобострастного.

«Что тут такое, товарищи?» Сёмка грудью пошёл на стоявших кучком.

Те расступились, оборвав рукопожатия. В середине их круга на паркетном полу одиноко остался стоять невзрачный, худой до того, что ватник висел на плечах, ну ровно как на пугале в огороде, мужичок. Стылая бородёнка, отросшая, видно, за время дороги, седая щетина отраставших волос, лёгкая кривизна худых ног, и в пол-лица синие брызги радостных глаз.

Так вернулся к себе Генеральный.

Надтреснутый шепелявый (тройки-пары зубов во рту не хватало), но уверенный голос сказал: «проходите, товарищи, в кабинет». И добавил: «Приказ придет позже, с нарочным».

Варька так и осталась торчком, как будто столбняк девку хватил. Генеральный, пропуская людей в кабинет, задержался, шутливо сказал: «чайку, внучка, подай».

Шутливое «внучка» полыхнуло пламенем на щеках Варьки. Мигом дошло, как какого-такого дедуню просила сойти с проторенной дороги. Не удержусь, но скажу почти некрасиво: от стыда девушка чуть ли не обмочилась.

Проходившие в кабинет молчаливо, как сговорясь, огибали дугой заместителя Генерального. Свита его мигом сдулась, как сквозняком из наконец-то открывшейся форточки, на просторы пустых коридоров. Теперь уже Сёмка одиноко стоял посредине приемной. С бурок стекала снежная пыль, создавая два маленьких озерца чистой воды на паркете. Сёмка враз меньше стал ростом и похудел, плечи ссутулились, облегавший пузико френч и тот стал худеть: пузико Семки на глазах уменьшалось в объеме.

Варька кинулась мимо брата по воду, ставить пузатый объёмный алюминиевый чайник в каптёрке на вахте.

Братец злость умудрился сорвать только на Варьке. От подножки его она хряпнулась головой о бетон стены коридора. Но даже мигом вскочившая шишка настроение не изменило. Варька летела, будто крыльями хлопала за спиной.

Просторный холл управления был до отказа заполнен народом. Молча стоял разношерстный народ. «Серые ватники» откуда то мигом прознали, что вернулся вроде назад Генеральный. Стояли молча, с одинаковым взглядом надежды. Головы всех повернуты к верхним ступеням новой мраморной лестницы. Очередная Сёмкина блажь – сделать свое управление солидным. И по прихоти «принца» зэки из политических сотворили мраморный вход, обукрасив чугунным перилом. Поговаривали, что и мрамор, и перила чугунные привезли спецэшелоном из какого-то Дворца пионеров, то ли из Брянска, то ли из Мурома. В середине портала мраморный бюст товарища Сталина. Мимо него все и всегда проходили на цыпочках. Если бы в здание пропускали пионеров, салютовали бы усатой той голове.

Летевшая вниз Варькина стать вызвала вздох единенный: «ну?». На что девушка радостно закивала: «пришёл, правда, правда, пришёл, приказ будет позже, с нарочным».

Через полминуты холл опустел. Люди бежали в цеха, в управления. Гонцы возвращались в цеха с вестью счастливой.

Сёмку с поплечниками забрали тоже в ночи. Прям на заимке.