Нелли Карпухина-Лабузная - Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Нет бы, нерастраченные материнские инстинкты перебросить на неудавшегося племяша: его горбик рос и рос. Да не любила Дуся убогих. Так, иногда кидала ему кусок от щедрот своих, комендантских. Вот и все привилегии. Племяш обиду не держивал: пустое брюхо гордыню не терпит.

Кто Дусю грохнул, осталось неведомо, только мотался племяш по милиции, прокурорам зазря. Заключение дали: умерла, мол, от старости. И в воду концы. Хлопоты по эскгумированию, ну ещё чего, прокурор даже засмеялся, откуда, мол, знаешь, убогий, такие слова. На том все и покончили.

Племяш куда-то долго отписывал бумажонки, бегал по юристам та адвокатам в слабой надежде на правду, пока не сказали умные люди – боись! Тогда только отстал.

Авенировна было пыталась докопаться до правды да истины, водила племяша бабы Дуси к знакомым юристам.

Все кончилось тем, что продала Авенировна хатынку добрым людям из самой Москвы, перебралась к дочке на Волгу. И, правда, если убили соседей двоих, и слева и справа, что ей ожидать, пенсионерке, муж-инвалид, сын не подрос. Забоишься.

А дом был высокий, красивый, с лепниной, балконы резные, потолки под пять метров, окна смотрят на море, лестница в мраморе. Чудо, не жизнь.

Присказка будет такая.

Было трудным, очень трудным раннее детство. Да и позднее сахаром-медом в рот не лилось. Родители оба и сразу погибли в голод, что лютовал в Украине в середине тридцатых годов. Постарались Сталина люди, и мёрли и мёрли млад и старой человек. Так умерли и родители. Полинка в двенадцать годков подалась работать по найму наймичкой. И нянькой, и кухаркой, и лён ворошить. От какой работы откажешься, когда от голода скулы сводит на нет! Помытарилась-помытарилась, походила «по людям», нахлебалась ласки людской чуть не досыта. К шестнадцати заневестилась.

Красавицей стала! Очи синевы небесной, необычайной, высокая грудь, ровная стать, шелковые волосы спрятаны под платок. Женихи кругами стали виться у хаты. Сёстры её, а были и сестры, и помоложе и старше, уговаривали: не продешеви красоту!

Не продешевила. Вышла замуж за некрасивого, да богатого. Не любила, но богатство манило, тянуло к весёлому пареньку. Характер у парня был славным, слыл добрым и работящим. Вот и сошлись.

Родители парня взяли сиротку Полинку в семью за её красоту с целью улучшить породу. Да за работящую натуру. Полинка умела и мыть, и скрести, и белить, и красить, мешки тягать (носить), что мужикам не под силу. Делала всё, что в селе надобно делать невестке.

Съедала не миску, а тазик еды – и за работу! Пахала, что конь.

Но опять напасти, опять приключилась беда. Да беда не приходит одна! Ох, как права народная мудрость. По-первости, раскулачили стариков, родителей мужа. Увезли на телеге ноченькой тёмной. Пока их везли, в хате добро растащили «добрые люди». Вернулись Полинка с мужем из города, и что делать теперь двум работящим да молодым? Подались в другое село, что красиво раскинулось в километрах пяти от Днестра, в самом красивом районе хмельниччины, а тогда проскуровщины. Смастерили себе мазанку-хатку. Полина ночами не спала, месила глину на хатку (а, может, отговаривалась от нелюбимого мужа ночною работой, кто знает?). Смастерили хатынку, так себе, с глиняным полом да потолком невысоким. Сойдёт! Тихонько жили, на люди не высовываясь, так власти боялись.

Да как не бояться? Вон, бают люди, брата двоюродного мужа Полины как забрали ноченькой темной люди лихие, люди в шинелях, как увезли в мгле ночной, и не у кого расспросить, куда подевались муж да жена да двое детишек? Будешь молчать да помалкивать, крепко язык во рту то держать. А не то приедут так ноченькой тёмною, ночкой осеннею, и поминай, как тебя звали!

Про родителей мужа тоже не спрашивали. Да и соседи не любопытствовали: тогда голод много людей отобрал из семей. На голод списали родтелей мужа. За правду сошло. Ну и пусть.

Это уже потом, в восьмидесятых, сын Полины похвастался, что случайно попал на адрес дяди, того самого, что угнали вместе с семьёй. Написал ему малое письмецо в далёкую Швецию. Так мол и так, я ваш племянничек, живу на Дальнем Востоке России вместе с женой, отпишите и вы, как живёте. И отослал вместе с письмом фото с женой. Ответ на письмо пришёл месяца через или три. И тоже с фото. На фото старик со старухой, седенькие, но сразу видно, чтосытые. Со стариками рядышком дети и внуки, все улыбаются около дома, богатого дома. Да две машины стоят во дворе вольво и мерседес. А в письме откровения. Старик отписал, что угоняли их долго. В поезде стылом погнали на север, там всех бедолаг, а собралось душ триста или четыреста, на баржу посадили, и та баржа попыхтела на середину лютого моря.