Антон Уткин - Тридевять земель

У Лановичей, между тем, Сергей Леонидович застал общество. Когда заняли свои места за столом, горничная в накрахмаленном фартуке собрала у всех присутствующих букетики ржи со вплетенными туда засушенными васильками и составила общий букет, который, ко всеобщему удовольствию, поместили в саксонской вазе в середине стола. Только Лиза не захотела расстаться со своим букетиком, и он по-прежнему красовался у неё на левой стороне груди.

– Вообразите, собрали 200 тысяч рублей, – торжественно объявила она, целый день занимавшаяся подсчётом денег в Обществе грамотности. – Все средства направлены князю Львову.

– Абсурд, – раздражённо заметил Константин Николаевич. – Мы кормим Европу, а дома колоски собираем.

– Да чему удивляться? – отозвался Сергей Леонидович. – Вывозим ведь не от избытка. Народ питается плохо, восполняя нехватку хлеба всякими суррогатами. Вывозят всё больше крупные экономии. А мужик-то хлеба не продаёт, а если и продаст, так на хозяйство и потратит. Питаясь всю жизнь одним хлебом, да и то не вволю, он постепенно из поколения в поколение слабеет. Недаром военное ведомство решило принимать на службу солдат, даже если они не выходят размером в груди. У нас так мне говорили: "Что же это за порядки? Всё крестьянство покупает хлеб, а его везут мимо нас к немцу. Цена хлебу дорогая, не подступиться, что ни на есть лучший хлеб на вино пережигают, а от него-то, проклятого, всякое зло идёт". А у нас газеты радуются – заграницей недород, хлеб будет дорог. А хлеб дорог – значит, мясо дёшево. А отчего оно дёшево? А оттого, что как неурожай, так мужик скотину забивает и сбывает на базаре за нипочём, чтобы только хлеба купить. А скотины нет – нет навоза, удобрять нечем. Ну, и так далее.

– Что ж, пока существует община, всё это будет продолжаться, – вставил слово Михаил Константинович и шутливо погрозил пальцем. – А всё эти ваши грёзы о старомосковском тереме.

Сергей Леонидович покачал головой.

– Миша, – сказал он, – община не исчезнет. Можно, конечно, упразднить её росчерком пера, но от этого возникнет такая смута, что не приведи Господь. Правосознание народа таково, что в голове его не укладывается, как это можно купить землю только для себя, без передачи её обществу. Земля может быть исключительно общинной собственностью – так думает мужик. Как, я спрашиваю, возможно вытравить это понятие? Сколько времени на это понадобится?

– Пример забавный ты нам привёл, – сказал Михаил Константинович, – а вот не в том ли дело, что сохранение такого обычного крестьянского права и всегда служило, да и теперь продолжает служить, чего уж греха таить, если вчитаться в столыпинский закон, лишь прикрытием стремления правительства ограничить право крестьян распоряжаться своей собственностью?

– Ни закон, ни правительство, – возразил Сергей Леонидович, – не могут иметь в виду стеснять предприимчивость отдельных крестьян – сдерживать их приобретательную способность. Но тот же закон и то же правительство обязаны наблюдать за тем, чтобы эти предприимчивость и способность не развивались за счёт такого источника, который имеет особое, обширное, общегосударственное значение – служить основой существования народных масс. Последние заключают в своей среде множество слабых элементов, не имеющих достаточной силы и прочности, чтобы устоять против натиска на них людей, одарённых большей энергией, а иногда и большей неразборчивостью в средствах к достижению намеченной ими цели.

Лиза поглядывала на него с интересом. Но вместе с тем за общим выражением семейного доброжелательства в её красивых серо-голубых чуть миндалевидных глазах мерцали искорки желания праведной юности подловить на чём-нибудь этого необычного гостя, который, как ей казалось с небольшой высоты своего возраста, разыгрывал здесь нелицеприятную, недостойную бывшего студента роль. Ей казалось, что гость защищает правительство, но отец её отлично понял, что именно защищает Сергей Леонидович.

– Сергей, – сказал он внушительно, – позволь напомнить тебе: от народного до простонародного – только один шаг, и в обратную сторону этот шаг не сделать. Не оступиться бы. Раз мерилом всего являются тайники народного духа, а всё не-простонародное есть только помеха, эти тайники должны находиться именно у простонародья. А значит – ему и карты в руки. Юрист ты или нет, в конце-то концов. Всё, что мы знаем относительно истории юридических учреждений, неотвратимо приводит к выводу, что любой существенный прогресс в цивилизации возможен только тогда, когда поземельная собственность распределена уже по группам по меньшей мере настолько же мелким, как семья.