Элис Петерсон - Письма моей сестры

– Ох, очень жаль. Как ужасно это было для вашей семьи.

– Да, ужасно страшно, но теперь она поправляется. Все хорошо, – с гордостью сообщаю я Гермионе. – Понадобится еще от шести месяцев до года, чтобы ей полностью вернуться в норму, но ей очень повезло. Нам всем повезло.

Я говорю, а сама с трудом верю, что это правда. Мама выкарабкалась. Я представляю, как она сейчас сидит за кухонным столом, на голове яркий шелковый шарф, красный с золотом, и читает вслух папе рецепт рыбного пирога, который они хотят приготовить на ужин.

– Дорогой, измельчи рыбу хлопьями, – повторяет она, потому что папа нарезает рыбу ножом. Вообще, папа мог до этого только варить яйца.

– Молодец, сильная женщина, – замечает Гермиона.

– Да, вы правы. Она рискнула и согласилась на операцию, хотя, если честно, у нее не было выбора.

– Она молодец, – чирикает Уилл.

– У вас есть братья или сестры? – с надеждой осведомляется Гермиона.

Я делаю большой глоток вина, чтобы набраться сил. Я знаю, что последует дальше.

– Сестра.

– Она замужем?

– Нет.

– Умерь свое любопытство! – кричит Джонни из кухни. – Она думает, что все женщины старше двадцати одного должны быть замужем. Времена изменились, ма!

– Чем она занимается?

Конечно, она должна была задать этот вопрос. У среднего класса это как нервный тик – спрашивать у всех, чем они занимаются.

– Ну, Беллс слегка необычный случай. Э-э… она родилась…

– Беллс? Это так ее зовут?

– Извините. Беллс – Изабель. Просто мы всегда зовем ее Беллс.

– О, я понимаю. Почему она необычная?

– Она живет в своего рода общине, это что-то вроде фермы, но не ферма, – добавляю я.

– Она работает на ферме? – Гермиона озадаченно морщит лоб. – Она волонтер?

– Нет, – я кручу на пальце серебряное кольцо. – Она там живет, это ее дом.

– Да? – отвечает моя собеседница с еще более озадаченным видом.

– Это специальный дом для… – я делаю паузу, подыскивая нужное слово, – для людей с отклонениями.

Если бы Гермиона была в колесе для хомячков, которые катаются по полу, теперь она бы бешено носилась в нем по комнате.

– Вы имеете в виду, что она умственно отсталая?

– Нет, – сухо отвечаю я. – Нет. Она Беллс. Наша Беллс.

– О господи, о господи. Какая жалость, – пищит Уилл.

– Бедная, бедная!

– Она не бедная, – с вызовом в голосе заявляю я. – Она удивительная. Она великолепно готовит, любит музыку и футбол. Она знает буквально все до мелочей о «Битлз» и Стиви Уандере. Еще у нее волшебное чувство юмора. Беллс – личность, и если вы скажете ей, что она бедная и несчастная, она двинет вас по яйцам. – Я хочу взять последние слова назад, но уже слишком поздно. Джонни сгибается пополам от смеха; Эмма задыхается и хрюкает. Я с опаской перевожу взгляд на Уилла с Гермионой, но их лица по-прежнему выражают сочувствие. Они меня даже не слушали.

А У МЕНЯ РАК КИШЕЧНИКА, хочется крикнуть мне, но я вовремя прикусываю язык. И тут же представляю себе, как Беллс больно бьет Уилла по яйцам, и еще больнее закусываю губу.

Чтобы как-то продержаться до прибытия других гостей, я меняю тему и начинаю говорить о свадебном фотографе, которого нашла Эмма. Видела ли Гермиона фото шоколадного торта, который будет украшен белыми цветами? Что наденет мать жениха? Я собираюсь придумать и сделать вуаль для Эммы. Гермиона сообщает мне, что любит зимние свадьбы, потому что сама вышла замуж зимой. Словом, мы мило продолжаем общаться на приятные темы.

– Что такая красавица, как ты, делает сегодня? – спрашивает таксист, включая мотор. Эмма сунула меня в кэб, потому что сама осталась у Джонни и его родителей. – У тебя есть бойфренд?

Какой нахальный таксист, а?

– Есть, спасибо, – икнув, бормочу я и решаю, что забавнее будет солгать. – Боюсь, что не могу распространяться об этом, – добавляю я, сунув лицо в просвет между его сиденьем и передним пассажирским. – Чуточку сложно. Не хочу, чтобы это появилось в заголовках газет. Нам приходится жить отдельно, иначе слишком рискованно из-за папарацци. – Я откидываюсь на спинку кожаного кресла и снова икаю. – Оп-па, извиняюсь.

– Я тебе не верю, – хохочет он. – Мне что, взять у тебя автограф?

– О’кей, – признаюсь я. – Я одна. Мы недавно разбежались.

– Я это знал, – восклицает он. – Я умею чувствовать такие вещи. Ох, это грустно. Очень. Я тосковал по жене, когда мы разошлись, ты меня понимаешь?

– Мне не везет с парнями. Как тебя зовут?

– Форк.

– Фор что?

– Форк, – повторяет он и проговаривает по буквам. – Ф – Фредди, О – Оливер, Р – Ричард…