Энгус Уилсон - Рассказы

— Я уверена, что потребность в совещании испытывают все, — сказала она проникновенно. Расчет был точен: Джон преодолел замешательство — ее преданный лай в трудную минуту вывел его на правильную дорогу. Миссис Скраттон попыталась его обескуражить. Она зашуршала бумагами на коленях и громко шепнула майору Сарсону: «Наши планы». Сказал бы честно: «Мои планы». Но ее реплика запоздала, момент был упущен. Джон лишь сдвинул брови, в результате вспыхнула сама миссис Скраттон и, чтобы скрыть смущение, снова закурила.

— Как вам известно, — продолжал Джон, и по его победному напористому тону Вероника поняла: в нем воскрес нахальный демагог, сам опьяняющийся величием прожектов, которые он развертывает перед своими слушателями, — у меня большие планы насчет Галереи. Я, конечно, никакой не знаток, не чета вам, но я думаю, именно поэтому душеприказчики сэра Харолда и остановились на моей кандидатуре. Они понимали, что у вас тут и так с лихвой всяких ученых и специалистов, и поэтому Галерее нужен опытный администратор, который приучен охватывать проблему в целом, привык смотреть, скажем так, не вглубь, а вширь. Вот почему душеприказчики пригласили меня. И все же буду с вами откровенен. — Джон откинул со лба темную курчавую прядь и простодушно воззвал к своим слушателям: — Без вашей помощи, без помощи моих сотрудников мне ничего не добиться.

Майор Сарсон поморщился. Его коробило от театральных ухваток и зычного голоса Джона, вдобавок ему дуло в ноги. «Ну и тип, — подумал он, — ни дать ни взять методистский проповедник».

— Всю эту первую неделю вы мне здорово помогали, — продолжал Джон. — Просто здорово. Теперь можно признаться: поначалу я очень робел. Вы тут работаете с незапамятных, времен, знаете коллекции вдоль и поперек, привыкли вести дело на свой лад, а главное, у вас есть неоценимое преимущество: вы знали сэра Харолда, слышали от него самого, почему он приобрел тот или иной экспонат, какие цели он преследовал, жертвуя обществу сокровища, собранные им за долгую жизнь с таким вкусом. Я был уверен, что вы встретите меня в штыки, да я и сам бы так вел себя на вашем месте.

На лицах слушателей ничего не отразилось.

«Зря он бьет на чувства, — думала Вероника. — Идеалисты народ крепкий, их этим не проймешь».

«Олухи несчастные, — думал Джон, — им дается возможность превратить этот захудалый, жалкий провинциальный музеишко в учреждение национального масштаба, а они еще артачатся. Ладно, пусть они своей пользы не понимают, но становиться себе поперек дороги я не позволю. Будут плясать под мою дудку, а нет — они тут не задержатся». Голос его зазвучал резче, уже не так простодушно и дружелюбно.

— Я не без пользы побеседовал с каждым из вас, выслушал ваши соображения. Кое в чем наши мнения совпали, кое в чем — нет. Вы считаете, что все к лучшему в этом лучшем из миров, а я считаю, что назрела необходимость в переменах, что вашей работе недостает размаха, что организацию дела — скажем прямо — надо осовременить, и Совет целиком разделяет мое мнение.

С каждой фразой Джона детская мордашка Тони Парнелла все больше мрачнела. Подумать только, Галерею возглавляет этот пройдоха, завзятый карьерист, которому недоступны ни замыслы, ни планы сэра Харолда. Да он расхохотался Тони в лицо, когда тот заговорил с ним о метафизических аспектах живописной техники. А Тони так рассчитывал стать хранителем. Сам сэр Харолд не раз говорил: «Младшему из моих соратников, вот кому я передам эстафету», а эти тупые деляги, которым поручили управлять состоянием сэра Харолда, взяли и поставили во главе Галереи этого типа. Майор Сарсон и миссис Скраттон слишком стары, им не под силу с ним бороться, поэтому перед совещанием Тони вызвался дать ему отпор. Итак — сейчас или никогда. Тони покраснел до ушей, открыл рот и от волнения пустил петуха. Джон улыбнулся Веронике.

— Совет вряд ли мог разделить наше мнение, поскольку он не имел возможности его выслушать, — пропищал Тони.

— Парнелл, голубчик, — сказал Джон до обидного покровительственным тоном. Старики не вызывали у него злобы: рухлядь, им давно пора на свалку, но Тони он не переваривал — слишком много о себе понимает, чистоплюй, тоже еще бескорыстный служитель науки, — зря вы тревожитесь. Как только приведете свои мысли в порядок, идите прямиком в Совет, убеждайте их на здоровье. Только я на вашем месте говорил бы с ними попроще, без этих ваших ученых словечек; Совет всегда готов нам помочь, но там всего-навсего деловые люди, и они вряд ли вас поймут. Послушайте меня, спуститесь с небес на землю, а впрочем — дело хозяйское.