Энгус Уилсон - Рассказы

А Глории и правда впору было играть роль Пьянства в старинной аллегории. Она сидела напротив Стеллы в конторе, куда ее срочно вызвали, розовое атласное платье было разорвано и еле держалось на плечах, розовые искусственные цветы свисали на лицо вперемешку с темными кудрями, губная помада размазалась по щекам, она то и дело облизывала пересохшие губы. Но даже в таком виде она была так непростительно молода, что у Стеллы вдруг лицо перекосилось от бешенства и ревности.

— Мерзкая тварь! — это был уже истерический визг. — Вон отсюда! Вон!

Глория поднялась с вызывающим пьяным достоинством.

— Дура ты старая, — сказала она, уже не стесняясь в выражениях. — Никуда ты меня не прогонишь, и не мечтай. Я слишком много чего про тебя знаю, мое золотце, старая ты шлюха…

Брюс побрел прочь. Не очень-то приятно было слушать эту женскую перепалку за стеклянной дверью конторы. И как-то обидно показалось, что в своей ненависти друг к другу они совсем забыли о нем. Мужчине здесь делать нечего, думал он, медленно возвращаясь в гостиную.

Клер стояла у кадки с гортензией. Пробудившееся физическое желание придало жизни всем ее чертам, такой он не видел ее с первых лет их брака. Он подошел к ней.

— Ну что, Пумпи, потанцуем?

Давнишнее ласкательное прозвище, которого она не слышала столько лет, странно подействовало на Клер, она прекрасно знала, что эта внезапная вспышка интереса — всего лишь краткий эпизод на фоне их устоявшейся жизни, знала и то, что не испытывает ответного чувства, что будет горько жалеть об утрате своего влечения к Тому, но сила привычки победила, она не могла отказаться от такой возможности подновить обтрепавшиеся брачные узы.

— С удовольствием, милый, — сказала она и загасила сигарету. Когда Том принес виски, за которым она его посылала, они уже приготовились танцевать. Пьяный болван, подумал Том, сумел-таки втереться.

— А я помню, вы этот танец обещали мне, миссис Тэлфорд, — сказал он и чуть заметно подмигнул из-за плеча Брюса.

Никогда еще Клер так не удавалась имитация найтсбриджского тона, как сейчас.

— Ах, Том, — ответила она, — какой ужас, я совсем забыла… Я тебе еще не рассказала, милый, — обратилась она к Брюсу, — как трогательно Том заботился обо мне весь вечер… Но теперь, когда соизволил появиться мой злосчастный муж, придется мне, очевидно, в награду последить за ним построже.

— Большое спасибо, Том, что проявили заботу о моей благоверной, — сказал Брюс, уже удаляясь в танце. — Когда-нибудь, когда вы будете женатым человеком, я вам окажу такую же услугу.

«Черт, вот уж стерва так стерва, — процедил Том сквозь зубы. — А я-то думал, что дело в шляпе».

Оркестр сыграл еще только два-три танца, однако все сошлись во мнении, что Тэлфорд-Ричи были лучшей парой на балу, да что там, если бы не они, то и говорить было бы не о чем.

— Один вечер можно и постараться ради прислуги, — протянула Клер. — Не так уж это трудно, всего один вечер за целый год.

Сэр Чарльз выглядел таким жалким, когда в красной бумажной короне, с деревянной погремушкой в руке готовился отбыть к себе в номер.

— Увы, дорогая, вы правы, — сказал он. — Сатурналии кончились.

Джон Хобдей присел на край письменного стола и по-мальчишески поболтал ногой. Подождал, пока сотрудники рассядутся, и лишь тогда с непринужденностью, вполне, впрочем, продуманной, начал:

— Я знаю, у вас дел по горло. У меня, между прочим, тоже, — сказал он с насмешливой дерзкой улыбкой, которой обычно приправлял такого рода шутки. Против ожиданий в ответ засмеялась лишь его секретарша Вероника. «Видно, совещание будет не из легких», — решил Джон и продолжал: — Поэтому я не стану тратить ваше время попусту. Но мне думается… — Он замолк и, пока миссис Скраттон суетливо переставляла стул так, чтобы солнце не било ей в глаза, постукивал карандашом по столу. — Готовы? — спросил он со сверхучтивой улыбкой. — Отлично. Итак, начнем сначала. Как я уже сказал, у всех у нас дел по горло, и тем не менее, думается мне, пришла пора провести небольшое совещаньице. Я здесь уже неделю, и, хотя я с большой пользой побеседовал с каждым из вас, мы еще не собирались вместе, чтобы наметить наши планы.

Ни один из трех слушателей никак не отреагировал на его слова. Вероника, помнившая, с какой легкостью он в войну прибирал к рукам любой отдел министерства, куда бы его ни направили, отметила про себя, что он взял не тот тон: он не понимает, что здесь он столкнется с верностью науке, взглядам, а ее перебороть куда труднее. Чуть было не решила: пусть выпутывается сам, но сила привычки взяла верх.