Сергей Жадан - Интернат

— Думаю, найду, — отвечает Паша. — Попробую.

Чёрта с два я тут что-нибудь найду, злится он, вглядываясь в посеребрённую лунным светом аллею. Но идёт, доверяет своим внутренним голосам, ведущим его по мёртвому городу.

Видят остов пешеходного моста. Доски и арматура зависают над чернотой, будто трамплин для самоубийц. Мост, шепчет Паша уверенно, я здесь вчера был. Кивает малому и идёт среди деревьев. Шагает по парку, дотрагивается рукой до перекрученных акаций, ощущает, как в сердце всё сильнее распрямляется замерзшая пружина, толкает его вперёд, не даёт остановиться. Выходят из парка, идут по густой траве прямо на чёрный остов хрущёвки, вырастающей над ними, как ночная океанская волна. Детская площадка, обгоревшие качели, крышки от погребов со сбитыми замками — кто-то успел ухватить всё, до чего можно было дотянутся. Сейчас, сейчас, уверяет Паша скорее самого себя, это должно быть где-то здесь. И правда, попадает на трамвайные пути, блестящие в высокой траве. Всё нормально, успокаивает Паша малого, теперь выйдем. Идут размеренно, не спеша. Через какое-то время наталкиваются на что-то большое, лежащее прямо на рельсах.

— Что это? — не понимает Паша.

— Корова, — говорит малой.

Паша подходит ближе, осторожно касается упругой туши носком ботинка. Туша, похоже, ещё не успела остыть.

— Точно, — говорит Паша. — Корова.

Рога у неё оторваны, правая задняя нога неестественно вывернута.

— Что с ней? — спрашивает малой.

— Наверное, тащили машиной, — допускает Паша. — Скорость не рассчитали, рога сломались, ногу подвернула.

— Что же они её тут бросили? — удивляется малой.

— Чёрт его знает, — отвечает Паша. — Спешили. Анна Каренина, блядь, — ругается он, обходя тушу по мокрой траве.

Малой молчит. Даже не переспрашивает, кто такая Анна Каренина.

Около десяти часов подходят к баракам, в которых вчера Паша с компанией прятались от обстрела.

— Давай через окно, — коротко командует Паша.

Малой послушно лезет в разбитое отверстие, Паша подсаживает его сзади, лезет следом. Прыгают по очереди вниз, на пол. Садятся, привалившись рюкзаками к стене. Малой достаёт из кармана сигареты. Демонстративно, не прячась, достаёт одну, со знанием дела разминает её, суёт в рот, из другого кармана достаёт зажигалку. Паша реагирует скорее на зажигалку: выхватывает у малого сигарету, прямо из зубов вырывает, скомкивает, выбрасывает. Зажигалку забирает тоже.

— Ты что? — обиженно кричит малой.

— Не свети, — примирительно говорит Паша. — Тут простреливается.

— Да ладно, — малой продолжает обижаться, хотя больше для проформы. Сигареты, тем не менее, прячет, зажигалку обратно не просит.

Сидят, молчат. Паше неловко за резкость, малой понимает, что обижаться, по большому счёту, не за что. Поэтому просто молчат.

— Есть хочешь? — первым не выдерживает Паша.

— У тебя что-нибудь есть? — не верит малой.

— Консервы, — отвечает Паша. — Только я без ножа.

— Ну ясно, — криво усмехается малой. Лезет в карманы, достаёт складной нож. С одной стороны лезвие, с другой — ложка.

— Где взял? — спрашивает Паша.

— У местных выменял, — отвечает малой. — На сигареты.

— А сигареты где взял? — удивляется Паша.

— Тоже у местных выменял, — объясняет малой.

Паша понимает, что дальше лучше не расспрашивать.

Достаёт металлическую банку, в темноте пробивает её ножом, начинает свирепо резать металлическую крышку. Тут же ранит руку. Второй раз за день. Перепачкивает кровью джинсы, куртку, пробует остановить кровь. Малой достаёт из рюкзака носовой платок, чистый, выглаженный, аккуратно сложенный. Паша неумело наматывает всё это себе на руку.

— А это у тебя откуда? — спрашивает Паша про платок.

— Дедов, — объясняет малой. — Он мне их целую пачку дал. Я ими кроссовки чистил. Это последний.

Паша вспоминает об отце. Позвонить нужно было, думает. Он же там, наверное, волнуется.

— Забыл ему позвонить, — говорит Паша.

— Забыл или не захотел? — переспрашивает малой.

— Что значит не захотел? — делано удивляется Паша.

— А ты ему часто звонишь? — напоминает малой.

Паша хочет что-то возразить, но передумывает: действительно, кого я тут агитирую. Протягивает малому банку с консервами. На банке в лунном свете темнеют капли крови.

— Будешь? — спрашивает.

— Расхотелось, — отвечает малой.

Паша складывает нож, отдаёт малому. Консервы ставит на подоконник.

— Я когда-то купил ему его первый телефон, — рассказывает об отце. — «Нокиа», простенький. Забил туда номера — свой и сестры. Ну мамы твоей. Пробовал научить писать эсэмэсы. Не научил. Не нравилось ему писать. Но однажды написал. Знаешь когда?