Виктор Бычков - Вишенки

– Ты это о добыче торфа?

– О нём, родимом, о чём же, сколько топлива, сколько рабочих мест, какая выгода.

– Вот и займись, Николай Павлович, – парировал Макар Егорович, не отрывая взгляда от собеседника. – Чего брюзжать, если можно делать? Тебе и карты в руки: иди к власти, предлагай план по разработке болот, а я финансово помогу, что скажешь?

– Так эта власть меня мироедом назвала, во враги зачислила! Ты меня толкаешь на самоубийство, – обиженно произнёс Логинов.

– Вот уж не думал, что ты, батенька, трус. Слава Богу, власть – это не один Кондрат-примак. У неё есть и здравомыслящие люди. Вон в волости председатель волостного комитета партии большевиков Сидоркин Николай Иванович, я с ним все вопросы решаю. Вполне хозяйственный мужик, только чересчур уж зациклен на политике, на мировой революции. Но мы с тобой не политики, мы – деловые люди, – Щербич остановил коня на взгорке, вылез из пролётки. – Ты посмотри, Николай Павлович, какая прекрасная деревенька Борки! – восхищённо произнёс он. – Представь теперь этак лет через пятнадцать, когда вокруг будут цвести сады, а она будет утопать в цветах! Что скажешь? Не хочешь приложить руку к такой благодати?

– Вишенки краше, и не надо меня убеждать в обратном. Но где наше не пропадало? Говоришь, с Сидоркиным работать? Что ж, знаю такого, вроде как бесконфликтный мужичок, так и быть, – и протянул открытую ладонь собеседнику. – Вот моя рука, этого достаточно?

Макар Егорович сначала ударил, а затем и с чувством, сильно пожал руку товарища.

Отца Василия дома не оказалось: со слов матушки Евфросинии где-то улаживал спор соседей из-за межи. Поделить не могут, вот и прибежали к батюшке мужики за помощью.

Гости сидели за столом, угощались чаем, как в дом вошёл высокий, статный, широкий в плечах хозяин отец Василий.

Глядя на его улыбающееся мягкой улыбкой доброе лицо, от которого исходили спокойствие и уверенность, оценивая по достоинству мужскую силу и красоту священника, Логинов не удержался от комплимента.

– Не перестаю восхищаться тобой, отец Василий свет Петрович, – встал, поприветствовал батюшку. – Это же такое совершенство сотворила природа-матушка!

– Лесть есть один из пороков, – загудел, улыбаясь, хозяин, крепко пожал протянутую руку, а затем и обнял гостя. – Рад, рад видеть тебя, Николаюшка! Где пропал, чего носа не казал в наши Палестины?

Потом поздоровался и с Макаром Егоровичем.

– Всё в трудах, заботах, благодетель? Как сын, не встал на путь истинный? Я с ним говорил дня два назад, женить его надо, вот что я тебе скажу. Женщина, хорошая и умная жена тем более – это находка для мужа, – посмотрел в сторону тихо стоящей у стенки матушки, подмигнул ей.

– Ты, Василий Петрович, прямо мысли читаешь, – опять удивился Николай Павлович. – Мы с Макарушкой не далее как ночью об этом говорили. Знать, судьба. Знак Божий.

– Матушка, может, по такому случаю что-то другое вместо чая, а?

– отец Василий потёр руки в предвкушении. – Не возражаете, гости дорогие? В последний год как-то сама собой распалась наша компания, правда, не по нашей вине. Но Бог даст, всё образуется.

Ещё через некоторое время на столе стояли графинчик водки, наливка, хорошо настоявшийся хлебный квас, стол если не ломился, то, уж во всяком случае, еды хватало. В этом доме любили гостей и умели их встречать, потчевать.

В переднюю избу не стали заходить, остались на кухоньке. Нет-нет, забегали дети, но матушка тут же выпроваживала их обратно на улицу, попутно успев сунуть в руки то пряник, то баранку.

А гости почти и не притронулись ни к выпивке, ни к закуске. Увлечённые разговорами, они всецело были поглощены ими. А тем было предостаточно.

В первую очередь батюшка со скорбью в голосе поведал, что местный председатель комитета бедноты принёс ему на днях бумагу, где чёрным по белому написано, что отныне церковь отделена от государства. Вроде как вне закона. И этот декрет принят Советом народных комиссаров давно, ещё зимой, и подписан самим Лениным – новым руководителем России. Но этого оказалось мало: брак, заключённый в церкви отныне не имел силы, являлся недействительным. И земля, что была при храме, национализирована, передана комитету бедноты. Остался клочок земли под огород, и всё.

Но не это страшно! Страшно то, что новая власть ополчилась на религию, пытается отвернуть народ от Бога.

– Как можно жить на Руси без Бога в душе? Скажите мне, друзья мои, как? – таким отчаявшимся гости ещё ни разу не видели отца Василия.