Виктор Бычков - Вишенки

– Но советская власть не может позволить пользоваться хорошей землёй единоличникам, а колхозы оставить на бедных землях, – не сдавался и Никита Семенихин. – Это ж как получится? Советская власть делает блага для колхозников, а мы в Вишенках пойдём поперёк?

– Так это ж тоже наши люди – Кольцовы с Гринями. Или американцы? – в который раз доказывал Никита Кондратов, также оставшийся в единоличниках. – Или советская власть снимает с себя ответственность за их семьи, а? Это как понимать?

Расходились в темноте, однако решение приняли. Одну десятину, что примыкает к колхозным полям, у Данилы заберут. Завтра пригласят землемера, и он прирежет к десятине Гриней кусок целины. Вот и будет на две семьи три десятины. А вы, мол, разбирайтесь между собой сами. Спасибо, от волов и от коня отстали. А то Гришка Быстров, колхозник новый, предложил, было, обобществить и скот единоличников. Но его осмеяли, хотя и Никита Семенихин вначале поддержал такое предложение. Но, слава Богу, пронесло.

Впрочем, какая это тягловая сила? Так, одно название. Волы старые, ещё год если потягают плуг, и то хорошо. А что сможет одна коняшка? Правда, подрастают два бычка, но сколько ещё времени пройдёт, пока в силу войдут, обучишь?

Данила с Ефимом возвращались домой, почти всю дорогу молчали. И только у калитки Кольцов остановился, тронул за рукав Ефима.

– Оно, может, и правда стоило вступать нам в этот колхоз? Как думаешь? – огонёк цигарки на мгновение выхватил из темноты тяжёлый, уставший взгляд Данилы. – На миру и смерть красна.

Ефим ответил вопросом на вопрос.

– Ты знаешь, как рассчитываться будут с колхозниками?

– Трудоднями.

– Вот, правильно. И сколько ты трудодней наработаешь, если в году триста шестьдесят пять дней? Ладно, гни спину весь год без праздников. Твоё дело. Важно, что ты заработаешь? Что дадут тебе на эти трудодни? А вдруг хворь прикинется? Тогда что?

– А хрен его знает! – зло ответил Данила. – Не знаю, вот и спрашиваю, советуюсь с тобой. А ты меня политграмоте учить начал. Я может, больше сомневаюсь. Там, говорят, по результатам уборки, по урожаю.

– Вот-вот. А если неурожай? Да что у них вырастет, если у самих руки растут из задницы, а голова не на месте?

– Оно вроде так, но сомнения, холера их бери.

– Это если нам с Глашкой в колхоз, то куда ни шло. Как-нибудь сами себя прокормим. А у тебя? Десять, скоро будет одиннадцать ртов, и на один твой трудодень! Это как?

– Оно так, но всё-таки… Голова кругом.

Так и разошлись, ни до чего не договорившись.

Вплоть до этого года помимо своих десятин засевали и десятину Волчковых. Старик, конечно, уже не был помощником года три-четыре, а в этом вообще не выходил из хаты, но ратовал, чтобы земля его не осталась незасеянной. Оно и понятно: есть-то всё равно надо, вот соседи и обрабатывали, а потом делились с Волчковыми, поддерживали стариков.

На Родительскую субботу отошла на тот свет бабушка Юзефа, а на четвёртый день после похорон жены за ней следом поспешил и Прокоп Силантьич. Ушёл легко, сразу, без мучений.

Глаша зашла в дом, принесла дедушке горячей картошки-толчёнки на сметане с яйцом, чашку молока. Хозяин ещё успел спустить ноги с кровати, ответил на приветствие соседки, и вдруг замер, упал обратно на постель, дёрнулся, так и застыл с улыбкой на устах.

Земля Волчковых, та десятина, что в поле по соседству с Гринями, сразу же отошла колхозу, ну и Бог с ней. Старшая дочка стариков приезжала из Пустошки, всё, что можно было вывезти из хаты, вывезла, забрала с собой. Избу заколотили досками, так и стоит теперь, ветшает без хозяина.

Худо-бедно, но в зиму вступили, имея кое-что в амбарах. Не так, как в прошлую, чуть меньше, но грех жаловаться.

Введённый государством продовольственный налог позволил планировать посевы, выкраивать часть урожая и на продажу на ярмарке, что возобновила свою работу два года назад в Слободе.

А теперь, поговаривают, можно будет сдавать государству на хлебопоставки, вот оно-то и будет рассчитываться по твёрдым ценам. Оно, конечно, в деньгах потеряет хозяин, что ни говори, но, с другой стороны, на ярмарке где гарантия, что у тебя зернецо заберут сразу и всё? И за хорошие денежки? Во-от, то-то и оно!

Тут слух прошёл, что единоличникам выдадут планы по обязательной сдаче шерсти, шкур, мяса, молока. И это помимо хлеба. Где ж справедливость? Мол, таким образом хотят заставить всех идти в колхозы. Не мытьём, так катаньем.

Почти каждый день встречались соседи Данила и Ефим, обсуждали, думали, как по весне быть, выдюжат или нет эти планы по обязательным заготовкам на следующий год? А если выдюжат, тогда что останется им на пропитание, на прокорм скотины? Не надо забывать, что детишек одевать-обувать надо, да и жёнки который год ходят без обнов, и самим сапоги хорошие, поддёвки на вате не помешали бы. Не ходить же круглый год в лаптях?