Кейт Эберлен - Скучаю по тебе

— Скажи «сыр»!

— Формаджио!

На фото у нас закрыты глаза от смеха, так что приходится сделать еще кадр, и пока мы его смотрим, ее рука остается у меня на спине. Когда мы поднимаем глаза от экрана, наши взгляды встречаются, и мне безумно хочется ее поцеловать.

— Как думаешь, еще не пора? — спрашивает она.

— Не пора что?

— Съесть следующую порцию джелато!

Мне нравится, что она сказала «следующую», как будто у нас впереди еще целый вечер для поедания мороженого.

Я застываю как вкопанный.

— Что такое? — спрашивает она.

— Я должен был вернуться и приготовить ужин!

Тесс смотрит на часы.

— А я только что опоздала на микроавтобус!

— Так, — говорю я, — у нас есть два варианта. Вариант А: мы берем такси, едем на Пьяццале-Микеланджело и мчимся, как бешеные итальянцы, на виллу, чтобы все равно опоздать к ужину. И вариант Б: мы неспешно проводим вечер в городе…

Вокруг нас щелкают затворы камер и кликают телефоны, этот момент будет запечатлен на заднем плане сотен публикаций в Инстаграме.

— Наверное, надо им хотя бы дать знать, где мы, — говорит Тесс.

Мое секундное разочарование от того, что она не выбрала план Б, сменяется радостью, когда я понимаю, что именно этот вариант она и выбрала.

Я провожу сложные переговоры с Лукрецией, делаю вид, что почти не понимаю ее английского, и, когда кладу трубку, Тесс взволнованно смотрит на меня.

— Шефиня — придурочная, — говорю я. — Видите ли, группа истории искусств не собирается ждать целый час в автобусе при такой жаре. Все интересуются нашей безопасностью… однако… мы заплатили деньги…

— …и можем делать что хотим! — заканчивает Тесс. — В конце концов, у нас же отпуск!

Как я понял, Долл была бы очень рада узнать, что мы сидим на Пьяцца-Синьория и пьем коктейли «Апероль Шприц».

— Она говорит, все вкуснее, если стоит дороже, — говорит Тесс.

Мы отправляем Долл еще одно селфи, за столиком в кафе. Я пытаюсь представить эту женщину, мнением которой так дорожит Тесс, но совершенно не могу ее вспомнить. Надеюсь, я ей понравлюсь на тех фото, что мы ей высылаем.

— Знаешь, — говорю я и делаю глоток коктейля. — А ведь твоя Долл права!

Тесс легко рассмешить, но всякий раз ее улыбка радует меня, как неожиданный подарок.

Мне все время хочется ей сказать: «Ты невероятно шикарная!» Приходится осаждать себя и напоминать, что я не подросток, а взрослый мужчина тридцати четырех лет.

— У тебя есть карандаш? — спрашиваю я.

Она роется в сумочке и достает огрызок карандаша. Я беру салфетку и начинаю рисовать.

Тесс проводит руками по кудряшкам и пытается придать лицу серьезное выражение.

Кажется, я не могу поймать ее. Я помню, как рисовал Люси, словно куклу, выражение лица которой не меняется, но суть прелести Тесс — в ее живости. Вот почему она плохо получается на фото. Камера врет. Она просто не может ее поймать.

— Не шевелись! — приказываю я.

Наверное, мой «родительский» тон заставляет ее спросить меня:

— Ты женат?

— Нет, — говорю я и потом, не желая прикрываться полуправдой, добавляю: — Я разведен. Моя бывшая живет в Женеве с моими двумя дочерьми. Это долгая история.

— Ой, прости, — говорит Тесс, берет свой бокал с оранжевым коктейлем и отпивает немного через соломинку.

— А ты?

— Я? Нет, не замужем. Тут как раз история короткая. — Она наклоняется через стол, чтобы посмотреть, как получается рисунок. — Я что, такая?

— Не совсем.

— Говорила же, что не получаюсь! — восклицает она. — Можно я себе оставлю?

— Конечно!

— Я положу его в записную книжку. А то непременно кончится тем, что я, роясь в сумке в поисках салфетки, достану эту и высморкаюсь в нее!

Она аккуратно кладет салфетку между страницами записной книжки.

— Что ты пишешь? — спрашиваю я.

— Так, что-то вроде мемуаров. Но, кажется, работа застопорилась.

— У тебя есть крайний срок, чтобы закончить книгу?

— Да нет, в общем-то, — говорит она, потом извиняется и выходит в туалет.

Я смотрю, как она идет между столами, наклоняя голову, когда проходит под желтыми зонтиками.

Я подзываю официанта и прошу его порекомендовать мне хороший ресторан, пытаясь изобразить заговорщический тон, но получается какая-то развязность плутоватого персонажа из «Крестного отца»:

— Una persona molto importante, capise ? [31] Очень важная персона, понимаете? ( ит. )

Когда я достаю купюру в двадцать евро, он вспоминает самый лучший ресторан во Флоренции и даже заказывает нам столик по телефону от своего имени.