Вячеслав Репин - Антигония. Роман

Скалы, как и небо, окрасившиеся в зловеще фиолетовый цвет, и вправду откосной стеной обрывались в волны. От волн оставались лишь брызги и парящая в воздухе пена. Трудно было даже подумать, что из такого варева можно выбраться целыми.

— Подоздем есе, ― сказал Чу. ― Потом…

— А что потом? ― не выдержал я.

— У меня пистолет есть… Можно выстрелить.

— Какой пистолет?

— Сигнальный… Стреляет этими… ракетами.

Я взглянул на Джона. Он одобрительно мотнул головой.

— Нет, ждать больше не будем, ― сказал я.

Китаец медлил. Сняв черные очки, он улыбался и опять что-то высматривал в открытом море.

— Доставайте! ― скомандовал я. ― Где пистолет, черт побери!?

Азиат до странности легко подчинился. Он полез в носовой трюм, вытащил пластмассовый ящичек, не спеша извлек нечто огнестрельное, крупноствольное, похожее на игрушечный пистолет для малолетних, и опять тянул резину. Улыбка, расплывавшаяся на его лице, стала еще более мечтательной.

Не церемонясь, я выхватил у китайца ракетницу. В ящичке лежало несколько зарядов. Вставлялись они несомненно в дуло, переламывающееся как охотничье ружье. Я вогнал в гнездо патрон, взвел, нацелил ствол в небо, левой ладонью загородил лицо и спустил курок…

От хлопка заложило уши. Джон морщился, с отвращением ко всему косился в черно-синее небо с плывущими по нему клочьями низких туч, прорезанное ярко-красной ракетой.

— Стреляй еще раз! ― крикнул он.

От качки с трудом удерживаясь на ногах, я вставил другой заряд и пальнул еще раз. На этот раз ракета рассыпалась в небе оранжевым фонтаном. А затем, с теми же интервалами, я выстрелил еще дважды. Оставался последний патрон. Сжимая его в кулаке, я решил держать его на крайний случай ― на какой крайний, я и сам не знал.

Наш полоумный капитан тем временем закончил возню с двигателем и тоже глядел, как зачарованный, в небо, переводил взгляд на черные волны, надвигавшиеся на катер двухметровыми валами. От одного их вида в голове у меня начинало что-то раздуваться и парить. Китаец вроде бы одобрял наши действия. Но что это меняло? Скалы угрожающе увеличивались в размерах…

Мы плюхались в волнах уже метрах в пятидесяти от берега. Катер швыряло как мыльницу. Чтобы не валиться друг другу в объятия, нам приходилось хвататься руками за что придется. Сомнений не было, если уж взвешивать последние шансы, что выбросить нас должно как раз в скопление утесов, вскарабкаться на которые было бы непросто даже скалолазу, а выплыть… Но об этом и думать было жутко. И вдруг со стороны Пирьяка раздался протяжный гудок. Забыв о скалах, мы уставились в море.

Прямым курсом на нас шло какое-то судно. Нашу пальбу заметили…

Через несколько минут спасательный катер был рядом Метрах в пятнадцати от нас он развернулся к нам правым бортом. Принадлежавший морской таможне, раз в десять наверное больше нашего, с палубой, с рубкой, обсаженный антеннами, катер отгородил нас от моря.

Двое мужчин в одинаковых дождевиках что-то стали кричать нам, делая одинаковые жесты. Никто из нас не мог понять, что они хотят. Они перебежали на корму и принялись махать руками в сторону моря, что-то нам показывали. Хватаясь за борт, мы глазели по сторонам, но ничего не видели, кроме надвигавшихся метровых валов, с чернеющими между ними рвами. Затем до нас вдруг дошел смысл французской речи:

— Вы сможете остаться на борту?.. Если мы возьмем вас на буксир?!

Китаец сиял. Мы с Джоном, как ошалелые, заорали:

— Oui!

Оглядываясь то на приближающиеся скалы, то на катер, мы в свой черед замахали спасателям руками, будто боялись, что они передумают.

Спасательный катер взревел двигателями. Обдавая нас гарью, судно сделало дополнительный маневр, и нам бросили трос. Петля плюхнулась в воду, в двух метрах от нашего борта.

Схватить трос не удавалось. Не столько из-за качки, сколько от страха перед стихией, мгновенно удваивающегося, стоило свеситься за борт, который словно детские качели то взмывал кверху, то срывался вертикально вниз. От ассоциации с качелями становилось почему-то особенно жутко. Хэддл разложил коленья спиннинга и попытался уцепить трос концом. Пока он канителился, пришла короткая, высокая волна. Ему пришлось ухватиться за борт. Выроненный «Chimano» стрелой сгинул в темной пучине.

Я попытался выудить петлю руками. Хэддл вцепился в полы моей куртки в страхе, что я вывалюсь, и пытался орудовать веслом, чтобы немного развернуть корму. И мне наконец удалось трос ухватить. Сжимая его в кулаках с такой силой, что с трудом удавалось шевелить ногами, я втащил трос в нашу мыльницу, вылез на нос катера и примотал конец к леерному поручню.