Александр Бренер - Жития убиенных художников

Потом я чуть-чуть остывал и заходил в какой-нибудь магазинчик с одеждой. Много их было в Милане, в этом модном Вавилоне! И все они были — тупые, хамские, претенциозные! Я примеривал какую-нибудь шапку или фуражку — дрянь она или не дрянь? И ответ всегда оказывался один: дрянь! ДРЯНЬ! Абсолютная дрянь!

Тогда я плевал в эту шапку и выскакивал на улицу. И кричал на прощание:

— Суки!

После бутиков настала очередь галерей. Они были точно такими, как бутики — никакой разницы. Искусство — товар, искусство — халтура. Я заходил внутрь и обливался горячим потом — моя высокая температура никак не падала. Я начинал сморкаться, хрипеть и издавать неприятные звуки. Если мне удавалось, я громко пердел. Служащие галерей смотрели на меня в ужасе, в отвращении.

Однажды я прижался носом к наружной витрине галереи. Нос мой сплющился. Я корчил чудовищные рожи людям, стоящим внутри. Они старались не замечать меня, но я начал молотить по стеклу кулаками. На улицу выскочила галеристка, она угрожала мне полицией, карабинерами. Я закричал:

— Поркамадонна! Поркамадонна!

На помощь галеристке подоспели какие-то толстые дядьки. Они вопили на меня. Я почувствовал дикую слабость и смылся.

Однажды я шатался в центре, рядом с их хвалёным собором, тоже превращённым в бутик-галерею. Я зашёл в местечко, где продаются всякие журналы — на итальянском, английском и даже японском языках. Я просмотрел двадцать, тридцать, сорок журналов — абсолютное ничтожество и пустота. Я вырывал и комкал страницы. Ни одного приличного журнала — только убогие, фальшивые фотографии голых баб и товаров. Без всякой выдумки и фантазии. Всё украдено у Родченко, у Брассая, у Фридлендера, у Аведона. У Хельмута Ньютона или у Роберта Франка. Всё — халтура и сучество! Я комкал и рвал страницы, пока продавец не заорал на меня страшным голосом.

Тогда я решил наведаться в книжный магазин.

Этот книжный магазин, видимо, недавно открылся на модной отмытой улице. Внутри он был весь пластмассовый, белый. Он выглядел как зубоврачебный кабинет.

Как сортир министра пропаганды Геббельса!

Я вошёл и стал рассматривать обложки книг. Инспектировал всю эту продукцию. Но это были не обложки. Это была реклама! Соблазнительные или стерильные постеры! Это была пошлая и подлая реклама всех этих писателей и издателей! Это была реклама литературной рекламы! Дрянь! Сучество!

Даже издания классиков выглядели как упаковки с бельём или презервативами. Даже Эсхил и Вергилий, даже Марк Аврелий! Даже маркиз де Сад!

В ярости выскочил я на улицу. Что же тут было делать?! Что?!!

Мне захотелось выпить граппы, крепкой прозрачной граппы. Я задыхался, почти не дышал. У меня наверняка была очень высокая температура — 39! Я взмок, у меня подгибались колени.

За углом оказался винный магазинчик. Чёрт возьми, это был роскошный магазин — чуть не винный подвал Германа Геринга!

Я вошёл в магазин и осмотрелся. Тут были деревянные полки — с белым и красным пойлом из Франции, Италии и Испании. В основном из Италии. Была и водка, виски, граппа — в разных бутылках, с разнообразными этикетками. Я решил взять самую дорогую бутылку.

Граппа, граппа — этикетки выглядели тупо, вульгарно. Этикетки важны так же, как и содержимое. Но сейчас все этикетки либо совершенно бездарные, либо непомерно крикливые. Либо это подделки старых этикеток. То есть опять халтура, нищета, надувательство!

И вообще: никакому вину, никакой граппе больше нельзя доверять. Весь этот алкоголь отравлен химикалиями. Старые методы приготовления забыты и фальсифицируются. То есть опять — ложь и растление!

Я приложил руку ко лбу — лоб горел.

Наконец я выбрал бутыль граппы, которая стоила 120 евро. Мне пришлась по вкусу этикетка на этой бутылке — в ней было изящество. Сдержанность и изящество. И старинное очарование. И форма бутылки мне тоже понравилась — несовременная форма и чуть-чуть причудливая. Такую форму мог бы оценить Джорджо Моранди, если бы он стоял со мной в этом магазине.

Я огляделся по сторонам. Моранди здесь не было. Хозяин заведения болтал о чём-то с покупателем, видимо, пытался одурачить его, как водится.

Тут я быстрым движением опустил бутылку во внутренний карман моей куртки. Этот карман я, кстати, вшил в куртку сам, для специальных надобностей и ситуаций. И вот очередная ситуация представилась.

Куртка у меня была довольно широкая, вместительная, но бутылка тоже оказалась пузатенькая и с длинным горлышком. Так что у меня вдруг появилось какое-то остренькое брюшко с правого бока. И поэтому я постарался собственное моё брюшко втянуть, чтобы бутылка поменьше выпирала.