Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

Мы стояли во дворе студии, курили и обменивались нарочито снисходительными комментариями, хотя каждый из нас с ужасом ожидал презентации конечного, полностью сведенного продукта. Я знал, что налажал в припеве, Коротин знал, что гитара звучит слишком легко, помрачневший Макс сокрушенно вздыхал, мол, сюда бы «кухню». Спустя примерно час Славик выглянул и позвал Макса – уточнить детали ударных сбивок в рефренах. Мы замерли под дверью студии, сквозь которую время от времени прорывались обрывочные упругие звуки нашей песни. Макс появился буквально через пять минут, подошел к нам и выдохнул:

– По-моему, охуенно.

Следующие полчаса мы практически не разговаривали. Вскоре все такой же туманный, словно Альбион, Славик позвал нас, чтоб послушать сведенный материал. Мы вошли, уселись, и он включил «Snakes».

Мне несложно описать эмоции, которые каждый из нас испытал во время прослушивания, только вряд ли в этом есть нужда. Главное, что когда песня завершилась, каждый из нас был твердо уверен, что мы – одно целое и буквально только что сделали нечто по-настоящему важное – вместе. И пусть до окончательного распада группы оставалось всего несколько месяцев, в тот момент никто из нас об этом не думал. Именно тогда я и ощутил, как на самом деле – плавно и ритмично – движется время. Неумолимой теплой лавиной оно проходит сквозь тебя, наполняя каким-то особым, подлинным смыслом каждое пережитое мгновение. Спустя шесть лет я пережил то же самое чувство, когда впервые увидел своего новорожденного сына.

С тех пор мало что изменилось. Я до сих пор уделяю людям – выдуманным и реальным – больше внимания, нежели они того заслуживают. Рома живет в Нью-Йорке, все так же не имея ничего общего с нашей реальностью. То, что когда-то было Зайцем, рассыпается на молекулы в предгорном черноземе Южного Крыма, а Макс преподает в университете и все так же любит Scorn. Правда, его чуть не убили недавно, но после пятнадцатидневной комы он все же выжил, а это главное. Единственный нормальный человек среди нас – Боба – все так же молчалив, трудоустроен программистом и, по слухам, счастливо женат на счастливой замужней женщине.

А трек пропал. Куда-то исчезла мастер-копия и многочисленные дубликаты, в бездонных загашниках местного радио его тоже не оказалось. Однако спустя шестнадцать лет, уже в Штатах, Коротин отыскал старую замызганную аудиокассету, на которой и была обнаружена та самая «Snakes» – один трек ужасного качества общей длительностью 3 минуты 20 секунд и емкостью 4,58 Мб. Неимоверно важный артефакт моей памяти, моего самого, как оказалось, счастливого и беззаботного периода жизни.

Не в моих правилах давать советы, однако по возможности старайтесь хранить такие вещи. Просто на тот случай, чтобы снова ощутить себя живым. Даже если, на самом деле, это давно не так.

Не знаю, почему именно сейчас я вспомнил эту историю и зачем рассказываю ее вам, учитывая, что ни с одним из известных вам актуальных событий она в прямой связи не состоит. Видимо, погода навеяла, да и какая, черт возьми, разница. Ведь раньше нам никогда не были нужны специальные поводы для душевного разговора, правда?..

Стоял промозглый ноябрь года милостию Божию 1993-го. Безумное, но замечательное время, когда в высших учебных заведениях еще существовали легальные курилки, политика никого не интересовала, а в библиотеке в любой день недели можно было добыть прекрасную свежую первокурсницу.

Минуло почти три месяца с того момента, как я стал студентом новоучрежденного Восточноукраинского университета. Учился я хорошо, поскольку обретенный за школьные годы гуманитарный багаж вполне позволял держаться на плаву без особых интеллектуальных и материальных затрат, тем более, что последние не были предусмотрены и без того скромным семейным бюджетом, а собственным в то время я еще не располагал. Кроме того, я совмещал должности старосты группы и потока, что в известной мере упрощало мои взаимоотношения с администрацией факультета и преподавательским составом.

При всем этом я активно музицировал в Crazy Apples и еще нескольких супербэндах локального масштаба, посвящая творчеству все свободное от учебы время. Хотя, скорее, наоборот – учеба воспринималась как досадная неизбежность и была призвана время от времени заполнять пустотелые ниши реальности между репетициями, поэтическими изысками и «движняками».

Моя студенческая группа состояла преимущественно из так называемых «мажоров», большинство из которых были либо детьми различного ранга начальства, как я, либо детьми барыг, успешно переживших капризные перестроечные годы и к началу 90-х крепко ставших на ноги. Что характерно, начальничьи дети всегда отличались куда более развитым интеллектом и общеобразовательным уровнем, в то время как не успевшие достигнуть совершеннолетия, но уже приезжавшие на пары в собственных автомобилях барыжьи дети на лекциях отдавали предпочтение карточным играм, так как необходимая для успешной сдачи сессии сумма уже ждала своего часа в верхнем ящике папиного секретера. Один из моих одногруппников, внук заслуженного юриста Украины, к примеру, просто не умел читать . Честное слово. Человек в семнадцать лет не умел складывать буквы в слоги, слоги в слова и т. д.