Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

Словом, отныне одноклассницы не рассматривались нами в качестве объектов сексуального вожделения, и они вели себя симметрично, так как подобный status quo устраивал всех куда больше, нежели царившая годами «Санта-Барбара» с ревностью, слезами, секретными листами в личных анкетах и бесконечными сепаратными переговорами кто, с кем и против кого сегодня дружит.

Наши будущие невесты еще корпели над прописями в младших классах, а быстро взрослеющие одноклассницы уже очень скоро обрели счастье в пылких объятиях свободных, как ветер, бурсаков из различного рода профтехучилищ, которыми изобиловал Ворошиловград.

Преимущества новой, лишенной гормональной компоненты системы взаимоотношений были налицо. Во-первых, теперь у одноклассниц в любой момент можно было попросить сигарету или десять копеек на фотографию группы KISS. Можно было вслух рассказать анекдот о «трипиздоблядском уебище», не боясь потерять репутацию респектабельного и воспитанного джентльмена. Можно было даже поделиться душераздирающей историей о неразделенной любви из соседнего подъезда, не опасаясь огласки и предлагающегося к ней статуса втрескавшегося неудачника.

Взамен мы, парни, приняли на себя обязательство вести себя более или менее в рамках устоявшихся представлений о межполовых приличиях и время от времени коллективно оборонять девчонок от навязчивого харрасмента со стороны старшеклассников – по крайней мере, до прибытия в школьные пенаты карающей десницы ордена ворошиловградских бурсаков, очень крупного проходимца с погонялом Бон, которому бурсацким конклавом были делегированы самые широкие репрессивные полномочия для защиты чести несовершеннолетних дам горячих пролетарских сердец.

Идиллия длилась больше года и наверняка продлилась бы еще дольше, если бы ни один мерзкий случай, шрапнельным осколком впившийся в мою память.

Однажды наш класс пригласили на встречу с семьей американских миссионеров. Какую именно миссию или секту они представляли, сейчас не скажу, однако саму встречу помню в деталях. Поскольку до этого момента я лично с иностранцами не встречался, если, конечно, не считать таковыми блондинистых распиздяев-прибалтов из волейбольной сборной города Вильнюса, с которыми у нас как-то случился крутой замес на турнире в Ирпене, то к мероприятию готовился очень тщательно: на всякий случай повторил неправильные глаголы, пролистал гидеоновскую Библию карманного формата и подготовил умный вопрос наподобие “what if God was one of us”. В назначенное время стройной пестрой колонной мы прибыли к юношеской библиотеке, тайком перекурили за елями, высаженными перед входом, ими же зажевали ядерный выхлоп болгарской «стервы» и вошли в холл, упорно именуемый сотрудниками библиотеки «рекреацией».

Через пять минут шумного елозящего усаживания на специально расставленные скамейки нам представили семью миссионеров.

Семья состояла из папы, полного улыбчивого пастора в клетчатой рубахе и бежевых слаксах, мамы-воблы, похожей на Барбару Буш и Дастина Хоффмана в роли Тутси одновременно, и их разнополых детей – сильно уменьшенного в размерах клона папы-миссионера – лет семи и девочки нашего возраста.

Американка. Я решил называть ее «американка».

Вроде бы и не было в ней ничего особенного – щуплая девчонка-подросток с длинными прямыми волосами, без макияжа кричащих элементов гардероба, немного похожая на юную Кристину Риччи. С точки зрения среднестатистической ворошиловградской модницы образца 91-го года, выглядела она откровенно затрапезно, даже убого. Серая блуза навыпуск, черная юбка до колен и высокие черные сапоги с широким голенищем.

На фоне наших разукрашенных и экипированных как на лав-парад красоток, налитых кровью и молоком в равных пропорциях, она казалась тенью. Тем не менее, весь мужской контингент аудитории не спускал с нее глаз. Никто не мог объяснить себе почему, однако таки было, поверьте. Видимо, дело было в той самой разящей, рвущей шаблон скромности, открывшей для нас новую ипостась женской натуры – ненавязчивую, неброскую, непонятную, но от всего этого еще более загадочную и влекущую.

Наше внимание настолько явно витало в воздухе, что одноклассницы сразу же все просекли. И то, что они просекли, им не понравилось.

Началась проповедь. В качестве переводчика из школы была рекрутирована наша англичанка, которая жутко волновалась, боясь ударить в грязь лицом при учениках. Перед встречей она постоянно повторяла: ведь это же АМЕРИКАНСКИЙ АНГЛИЙСКИЙ! , но, в целом, с синхроном справилась неплохо.