Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

– Саквояж до сих пор у вас? – спросил полицейский.

– У меня.

– И вы добровольно его вернете?

– Верну.

– Где он?

– Сейчас принесу.

Знахарь медленно прошел мимо них, открыл дверь. В окно они видели его высокую сутулую фигуру. Никто в доме не произнес ни слова. Через несколько минут Косиба вернулся с саквояжем.

– Это он? – обратился к доктору старший сержант.

– Да, это мой саквояж.

– Может, вы проверите, что в нем все на месте и ничего не пропало?

Павлицкий открыл саквояж и бегло осмотрел его содержимое.

– Нет, кажется, ничего не пропало.

– Я не могу полагаться на «кажется», – официальным тоном заявил Жёмек. – Будьте любезны определить это точно или сообщить мне названия пропавших предметов.

– Ничего не пропало, – поправился врач.

– Тогда составим соответствующий протокол.

Жёмек вынул из портфеля бумаги и начал писать. В доме стало тихо.

Доктор Павлицкий был достаточно чутким человеком, чтобы почувствовать ту неприязнь, с какой относились к нему все присутствующие, не исключая молчащего участкового. Неприязнь и осуждение. Неужели они были правы? Ведь ему не в чем было себя упрекнуть. Он поступал вполне по совести, так, как велел ему его гражданский и врачебный долг. А если, выполняя этот долг, он одновременно еще и оказывался в выигрыше, избавляясь от конкурента, то все равно он в своем праве. Бороться за пациентов вполне дозволено, а он вдобавок использовал только легальные средства. Закон и общественная мораль будут на его стороне. Даже если бы он не был врачом, если бы этот знахарь не отнимал у него пациентов, то и тогда он обязан был бы потребовать обезвредить этого человека.

Государство заботится о здоровье своих граждан, издает на сей предмет сотни законов и постановлений. Врач должен пройти многолетний курс обучения, потом ему предстоит еще тяжелая практика, от него требуется высокий уровень знаний и этики. А тут какой-то простой темный мужик нарушает все эти законы. И не имеет значения, что ему случайно удалось сделать пару удачных операций. В тысячах других случаев он может буквально стать убийцей. Во имя чего тогда дипломированный врач, который потратил на свое профессиональное образование кучу денег и много лет, должен добровольно отказываться от положенных ему полномочий, безразлично наблюдать за вредной и опасной деятельностью какого-то невежды да еще и голодать при этом?

Во имя чего?

Может, только потому, что его точку зрения не одобряют эти наверняка честные, но малообразованные люди… Но именно он, как интеллигент, как единственный тут человек с высшим образованием, должен им все объяснить, доказать, что поступает правильно и справедливо, что знахарские средства лечения являются опасными для общества, что закон надо уважать, а кража всегда остается кражей, независимо от причин ее совершения. И цивилизованное общество, государство и все сознательные граждане всегда обязаны соблюдать установленный порядок.

Конечно же, среди мотивов поведения Косибы найдется множество оснований для смягчения приговора. Но это уже будет зависеть от суда…

Нет, доктор Павлицкий определенно ни в чем себя упрекнуть не мог. И, кажется, только врожденная гордость не позволяла ему опуститься до оправданий перед этими людьми, хотя, в сущности, это все равно ничего бы не дало.

Он стоял молча, с высоко поднятой головой и сжатыми в ниточку губами, притворяясь, что не замечает косых неприязненных взглядов.

Старший сержант Жёмек закончил писать протокол, зачитал его, все присутствующие подписались.

– Вы еще должны подписать обязательство о невыезде, – обратился он к Косибе, – вот тут. Вам нельзя никуда уехать, не поставив в известность полицию.

– Как это? – удивился Павлицкий. – Вы его не арестуете?

– Не вижу оснований, – пожал плечами старший сержант.

– А как же доказанная кража?..

– Ну и что с того?.. Человека арестовывают тогда, когда есть основания опасаться побега обвиняемого, а я уверен, что он никуда не убежит.

– Ваша уверенность может подвести вас.

– А за это уже полностью отвечаю я, господин доктор. Впрочем, я направляю дело на судебное расследование. Может, судья потребует ареста, если вы будете на этом настаивать. Но сомневаюсь. После вынесения приговора Косибу посадят в тюрьму. Разумеется, если приговор будет обвинительный. Ну, тут нам больше нечего делать. До свидания, господин Косиба! А вам, панна Марыся, желаю здоровья.

Все вышли, и вскоре стук колес брички возвестил, что они уехали.