Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

Госпожа Шкопкова окончательно расстроилась и принялась всхлипывать. Марыся взяла ее за руку и хотела поцеловать, но женщина, видимо, рассердилась не на шутку, потому что вырвала руку и закричала:

– Твои извинения тут ничем не помогут!

– Простите меня, а за что я должна просить извинения? – отважилась спросить Марыся.

– За… за что? – Госпожа Шкопкова даже онемела от возмущения.

– Ну да. Такие люди, как эта пани Кропидловская, в каждой мелочи видят что-то дурное. А ничего плохого тут нет. Вы очень несправедливо оцениваете господина Чинского. Он никаких подобных намерений не имел. Это очень благородный и очень порядочный человек.

– Конечно, по карманам лазить не будет, – гневно оборвала ее Шкопкова, – но если речь идет о девушке, то каждый мужчина становится свиньей.

– А вот и нет. Может, кто-то другой так и повел бы себя, не знаю. Только он совсем не такой.

– Да у тебя еще молоко на губах не обсохло! А я тебе говорю: гони барчука за дверь, если тебе дорого твое доброе имя. Доброе имя и мое покровительство, – добавила она с нажимом.

– А как же мне его гнать? Мне надо сказать ему, будто я не желаю, чтобы он приходил в магазин?

– Вот именно.

– Тогда он имеет право мне возразить, что это не мой магазин и каждый может войти сюда.

– Войти может, но не располагаться тут на пару часов, чтобы поболтать.

– Тогда я скажу ему, что вы этого не хотите.

– Можешь так ему и передать.

– А что будет, если он почувствует себя оскорбленным? Если господа Чинские перестанут покупать у нас, как они перестали у Милосдаря?

Госпожа Шкопкова нахмурилась. Она и сама боялась такого оборота дела, а потому такой довод, вовремя подсказанный Марысей, хотя и не совсем искренне, свое дело сделал.

– Нет, – буркнула Шкопкова. – Так нельзя. Только нечего мне тут глаза отводить. Ты уж как-нибудь сумеешь избавиться от него!

– Научите меня, пожалуйста, – упорствовала Марыся.

– И научу! – закончила спор пани Шкопкова, решив в глубине души пойти посоветоваться к приходскому ксендзу.

А между тем шли дни и молодой инженер ни одного не пропускал, чтобы хоть на полчасика заглянуть к Марысе. Только теперь он проводил в магазинчике гораздо меньше времени, потому что у него не так много его оставалось. К радости родителей, он серьезно занялся работой на фабрике; последовательно знакомился с бухгалтерией, управлением, производством, а также с условиями добычи сырья и особенностями продажи готовой продукции. Считал, делал заметки, небрежно набросал в разговорах с родителями несколько проектов реорганизации, очень разумных и здравых.

Отец вовсю расхваливал его, а мать молчала, что у нее было еще большей похвалой. Однажды после обеда она спросила:

– Лешек, ты собираешься систематически и постоянно помогать нам управлять фабрикой?

– Да, мама, – кивнул он. – Только при определенных условиях.

– Какие же это условия?

– Мама, я хочу упорядочить свою работу.

– Как это понимать?

– Обыкновенно. Хочу знать границы своей ответственности на работе, свои права и обязанности, словом, хочу получить определенную должность.

Госпожа Элеонора не без удивления посмотрела на него.

– Но ты же наш сын.

– И я очень счастлив по этому поводу, – с улыбкой поклонился он, – но это никак не определяет моей должности. Понимаешь ли, мама, я люблю четкие и прозрачные ситуации. Очень прозрачные. И с точки зрения закона в том числе. До сих пор я черпал из вашего кармана столько, сколько хотел и наверняка не заработал. А теперь я хочу работать и иметь оклад. Определенный оклад. Я не предлагаю вам отдать всю фабрику в мои руки. Доверьте мне, скажем, управление производством.

– Но ведь и сейчас тебе ничто не мешает…

– Конечно. Можете считать меня чудаком, но я не могу, не хочу, ну и не… стану работать иначе. Я прекрасно знаю, что ты мне скажешь, мама. Ты скажешь, что я ваш наследник, что все это когда-нибудь будет моей собственностью и смешно было бы наниматься на работу на фабрику собственных родителей. Но, понимаете ли, мне для счастья, душевного покоя и удовлетворения своим делом и собой нужна личная независимость. Я должен иметь свою работу, свою должность и свои деньги. Это и есть мое условие.

Господин Чинский сделал неопределенный жест рукой.

– Условие несколько странное, но, в конце концов, я не вижу оснований, чтобы считать его неисполнимым.

– Зачем тебе это понадобилось? – коротко спросила госпожа Элеонора, пытливо всматриваясь в глаза сына.