Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

И если когда-либо в своих размышлениях она находила некие мельчайшие недостатки Лешека, то теперь от них не осталось и следа. Конечно же, она не верила, что их венчание состоится. Это было совершенно неправдоподобно. Но уже то, что он принял такое решение, безусловно, искреннее, говорило о его благородстве, о глубине его чувств, об исключительности его характера. Если бы ее сейчас спросили, есть ли более достойные люди, чем он, она с чистой совестью ответила бы, что нет.

Он преодолел себя, сумел переломить свою гордыню, отбросил мысли о том, что самые богатые и красивые девушки вздыхают по нему, что лучшие семьи мечтают заполучить его в качестве зятя, что мало есть равных ему с точки зрения родовитости, состояния и образованности. А ведь он так любил небрежно хвалиться фамилиями своих знатных приятелей, с таким легкомыслием и презрением говорил о людях из местечка!

И вдруг он захотел взять в жены ее, девушку, которая даже в этом городке, вызывавшем у него столько насмешек, считается приблудой, убогой сиротой, без гроша за душой. У нее нет семьи, нет ни единого друга, за исключением деревенского знахаря. Правда, по сравнению с другими радолишскими девушками на выданье она лучше образована и, возможно, иначе воспитана благодаря матери. Но разве ее воспитание, образование, поведение не резали бы глаза, не шокировали бы в его среде?..

Ее отец, которого она потеряла, когда ей было всего несколько годков, вроде бы был врачом, ее отчим, которого Марыся любила как родного отца и называла отцом, был всего лишь лесничим, скромным конторщиком в имении, а мать, хоть и происходила из знатной семьи, тут, в округе, известна была как бедная учительница музыки и иностранных языков, а позже только как простая портниха.

Разве такие люди, как супруги Чинские, люди из того круга, где обращают больше внимания на происхождение и родословную, чем в среде настоящих аристократов, разве они смогли бы примириться с тем, что их сын заключил такой брак?..

Немного успокоившись после первых восторгов, Марыся как раз об этом и начала толковать Лешеку. Он внимательно ее слушал, не прерывал, а когда она закончила, сказал:

– Ну и что из всего этого следует?.. Разве это хоть как-то меняет тот факт, что мы друг друга любим?..

– Нет, этого ничто изменить не может. Я буду любить вас всегда, только вас одного, до самой смерти! – прошептала она.

– Но, видимо, для тебя это не так важно, чтобы бороться за это, чтобы ради этого перенести всякие неприятности и горести.

Она покачала головой.

– О нет! Речь тут не обо мне! Я готова на любые жертвы, на любые унижения. Но вот ты… – с горечью произнесла она, переходя на «ты».

– А что я? – почти сердито спросил он.

– Ты… Это сделает тебя несчастным, сломает, ты разочаруешься во мне…

Он вскочил и заломил руки.

– Марыська! Марыська! Как же тебе не стыдно! Ты меня оскорбляешь! Как ты можешь настолько не верить в мои силы?..

– Да нет же! – возразила она. – Я в них верю! Но я не имею права подвергать тебя таким поношениям и напастям. Я не хочу стать тебе обузой. Я и так уже очень, очень счастлива…

– О, это просто мило. Ты уже счастлива. А обо мне можно и не думать! Верно?.. Я могу и дальше оставаться несчастным, поскольку ты выдумала, что можешь стать мне какой-то там обузой! Постыдилась бы! Такая умная и рассудительная девушка, а такую ерунду говоришь! И вообще, кто тебе дал право распоряжаться моей судьбой?.. Она, видите ли, не имеет права чему-то там меня подвергать! Ну а я-то еще имею такое право?.. А я хочу, я должен – и точка! Неужели ты думаешь, что я ни к чему не пригодный человек, который непременно должен зависеть от родителей? Неужели мир недостаточно велик, чтобы мы нашли в нем свое место? Неужели ты думаешь, что в случае войны с семьей, когда нам уже совсем надоест эта война, мы не сможем уехать куда-нибудь?.. Не бойся! Ты еще плохо меня знаешь. Я не из тех, об кого можно безнаказанно ноги вытирать. Вот увидишь! Да. Собственно, и спорить не о чем. Я уже принял решение и баста!

Он улыбнулся и снова прижал ее к себе.

– Прошу тебя, хоть ты, по крайней мере, не усложняй эту борьбу, борьбу за мое и твое счастье, за наше счастье… А то сведешь меня с ума и я пальну себе в лоб!

– Лешек! Дорогой мой, любимый!.. – Она судорожно обнимала его за шею.

– Вот увидишь, Марысенька моя, мы еще будем самой счастливой парой на земле.

– Да, да, – повторяла она, прижимаясь к нему. И уже совсем не способна была думать, протестовать, возражать. Она верила ему, он развеял все ее сомнения своим воодушевлением и волей.