Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

– Поначалу довольно неприятное. Я услышал много критических замечаний, не лишенных справедливости. Но в конце концов я убедился, что имею дело с человеком, который знает, чего он хочет. И нас обоих это очень порадовало.

Госпожа Элеонора наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Поздравляем вас обоих, а при случае и себя.

– Спасибо, мама. Я заслужил эти поздравления даже больше, чем ты полагаешь, – серьезно ответил Лешек.

Разговор этот состоялся вечером, за ужином, и супруги Чинские преисполнились самыми радужными надеждами. Каково же было их изумление, когда на следующий день утром слуга в ответ на вопрос, спит ли еще молодой хозяин, ответил:

– Молодой хозяин велел подать мотоцикл и уехал в сторону Радолишек.

Приходской ксендз Пелка был уже пожилым мужчиной. Из-за некоторых нарушений системы пищеварения он чувствовал себя крайне плохо, поэтому спал мало и рано просыпался. По этой же причине к мессе в обычные дни звонили около семи, а в семь ксендз выходил к алтарю.

Марыся должна была вставать в шесть, чтобы успеть на службу, поэтому всегда немного недосыпала. Но молитва в костеле давала ей такое утешение, что уже несколько дней она не пропускала ни одной службы. Пристроившись в уголке за амвоном, она, коленопреклоненная, горячо молилась, прося Бога отпустить ей грехи, избавить от горестей и печалей, которых на нее свалилось так много, ниспослать ей утешение, а еще дать счастье человеку, которого она полюбила.

На хорах орган играл те дивные церковные мелодии, в которых не было ни грусти, ни веселья, только чудесный всеохватывающий покой вечности, тот покой, что в звездные ночи точно льется с неба.

Этот покой пропитывал весь костел, он стыл в белых статуях апостолов и пророков, расплывался в смутных фигурах на почерневших иконах, звенел в долетавших от алтаря мраморных словах латинской молитвы и наполнял измученные души верующих, которые искали тут утешения.

Марыся выходила из костела словно очарованная этой неземной благостью, утешившись и примирившись с судьбой. Она не смела и мысленно касаться великих истин, которые открывались когда-то Господним святым в часы созерцания и погружения в Бога. Да она бы и не смогла. Но как же чутко ощущала она дыхание извечного, наполнявшее ее, маленькую бедную девушку, всеми забытую и никому не нужную, доверием и уверенностью, что где-то далеко, в неизмеримых пространствах, есть у нее великий и всемогущий опекун и сторонник, чьи добрые глаза, никем не замеченные, следят за ней и все видят.

Из костела она каждый день выходила со странным ощущением, что вот-вот все изменится и к ней придет неожиданное счастье. И предчувствие это было столь сильным, что в то утро, когда, возвращаясь из костела, девушка увидела перед магазином прохаживающегося пана Лешека, она даже не удивилась. Только не смогла скрыть своей радости.

– Вы приехали… – дрожащим голосом повторяла она, – приехали…

Несмотря на охватившее ее возбуждение, Марыся все же заметила, что он какой-то необычно серьезный и сосредоточенный. Она смутилась, когда он, здороваясь, поцеловал ей руку – прямо на улице, на виду у всех.

Едва они оказались в магазине, как он взял ее за руки и, глядя в глаза, сказал:

– Я никогда никого не любил так, как тебя. Я не могу без тебя жить. Согласна ли ты стать моей женой?

У Марыси подогнулись колени и закружилась голова.

– Что вы… что вы… такое говорите… – заикаясь, пробормотала она.

– Я прошу тебя стать моей женой, Марыся.

– Но ведь… это немыслимо! – почти выкрикнула она.

– Почему немыслимо?

– Да вы сами подумайте! – Она вырвала у него свои руки. – Вы же не всерьез это говорите!

Он нахмурился.

– Ты мне не веришь?

– Да нет же! Верю, но вы подумали… Боже! Что бы тогда случилось! Ваши родители… И эти, городские… Они бы вам всю жизнь отравили, заклевали бы… А меня возненавидели бы…

Чинский кивнул.

– Конечно. И я это все предвидел. Я знаю, что нас ждет много, даже очень много неприятностей, издевательств, оскорблений. Но поскольку я должен выбирать между ними и отказом от тебя, то я готов на все. И по очень простой причине: я тебя люблю. А если ты этого не понимаешь, то, видимо, я обманулся в твоих чувствах и ты совсем не любишь меня.

Она посмотрела на него с укоризной.

– Это я?.. Я вас не люблю?..

– Марыська!

Он схватил ее в объятия и осыпал поцелуями. Его порывистость и сила, с которой он прижимал девушку к себе, лишили Марысю сил к сопротивлению. Она не хотела и не могла ему противостоять. В этот момент она была нечеловечески счастлива. И готова была поклясться, что ни одна девушка со времен сотворения мира не испытывала такого счастья.