Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

– Нет, благодарю вас. Я должен ехать в Радолишки. У меня совсем мало времени, и ждать я не могу.

– Уж как пожелаете. А ежели хотите увидеть хозяев, то пожалуйте в дом ксендза, там они будут.

– Хорошо. Благодарю вас.

Возница хлестнул лошадку, профессор поплотнее завернул ноги в баранью доху, и санки тронулись с места.

Но, видно, в этот день его просто преследовали неудачи. Когда он приехал к ксендзу, то оказалось, что тут были только старшие супруги Чинские, к которым у него никакого дела не было. Их кучер сообщил профессору, что молодой Чинский с невестой отправились на кладбище, где похоронена ее мать, а по дороге они собирались заехать на мельницу, чтобы повидаться со знахарем.

– Вы их найдете или в одном месте, или в другом, – закончил кучер и, обращаясь к вознице профессора, спросил:

– А ты, Павляк, знаешь людвиковскую пегую упряжку?

– Чего ж мне ее не знать…

– Тогда будь повнимательней. Молодой хозяин поехал на пегих. Как увидишь эту упряжку, так, значит, и хозяин там.

– Известное дело, – кивнул возница и причмокнул, трогая с места лошаденку.

На радолишское кладбище вели две дороги. Ближняя, по которой всегда двигались погребальные процессии, проходила мимо Трех груш. Но, сделав крюк около версты, можно было проехать неподалеку от мельницы Прокопа Мукомола. Именно эту дорогу и выбрал Лешек, потому что она уже была наезжена и потому что при случае можно было проведать знахаря.

В глубине души Лешек был все еще слегка на него обижен. Он никак не мог понять, почему Косиба не принял предложенного ему в Людвикове гостеприимства, почему не захотел поселиться в домике за садом, с ремонтом которого было связано столько их с Марысей хлопот. Ведь он знал, как Марыся любит своего «дядюшку Антония» и как ей хочется, чтобы он жил рядом с ними. Для обоих отказ знахаря оказался неприятной неожиданностью.

Вот и теперь, заказав оглашение о браке, они решили еще раз приступить к нему с просьбами. Правда, Марыся, зная характер «дядюшки Антония», мало надеялась на успех. А Лешек, по натуре очень упрямый, уверял невесту, что сумеет убедить знахаря перебраться к ним.

Они застали Антония перед мельницей с мешком муки на спине. Как раз грузили сани, которые в той округе называли розвальнями.

Он без улыбки поздоровался с молодыми людьми, отряхнул руки от муки и пригласил их в свою пристроечку.

– День сегодня не слишком морозный, – сказал он, – но самовар сейчас вскипит, а горячий чай вам не повредит.

– С удовольствием, – отозвался Лешек. – Мы ведь тут у вас не стесняемся… Чувствуем себя как дома…

– Спасибо за любезность.

– А любезности-то с нашей стороны действительно немало, потому как вы-то нашим гостеприимством в Людвикове пренебрегли, а мы ваше принимаем.

Знахарь не ответил. Он вытащил из-за печи старый сапог, натянул его голенище на самоварную трубу и принялся раздувать потухшие внутри угольки так, что снизу полетели пепел и искры.

– Вы, господин Антоний, – снова начал Лешек, – и в самом деле нас обижаете. Ведь и вокруг Людвикова достаточно будет больных, нуждающихся в вашей помощи. А так нам остается только грустить да скучать по вас…

Косиба слегка усмехнулся.

– Шутите, господа хорошие? Зачем я вам нужен…

– Да как вам не стыдно! – Лешек притворился возмущенным. – Ладно уж обо мне так говорить, но не станете же вы утверждать, будто Марыся совсем к вам не привязалась!

– Вознагради ее Господь!

– Ну и как будет?

– Да вот так, привязанность привязанностью, а жизнь идет сама по себе. Новая жизнь – новые привязанности.

– Здорово! – воскликнул Лешек. – Видишь, Марыся?.. Господин Антоний дает нам понять, что мы ему надоели и он теперь будет искать себе других близких людей.

– Дядюшка Антоний, – Марыся взяла его под руку, – я так прошу, так сильно прошу…

Знахарь отобрал у нее свою руку и погладил девушку по плечу.

– Голубка моя дорогая… Я ради тебя на все готов, только не подхожу я вам, не подхожу. Старый я да грустный. Одним своим видом я бы вам счастье портил. Нет, не следует так делать. Не следует. Вот если иногда захотите меня повидать, заедете сюда, на мельницу, то и… Впрочем, давайте больше не будем об этом говорить.

Он отвернулся к самовару, который, закипая, стал потихоньку шипеть.

Лешек только руками развел.

– Ха, вот жалость-то! Потому как я собирался на новоселье в тот день, когда вы в Людвиково бы перебрались, подарить вам комплект хирургических инструментов…