Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь

– Не знаю, но верю вам на слово. А вот сам Косиба поразил меня своим умом. Он говорил как в высшей степени образованный человек, а это, на мой взгляд, совершенно не сочетается ни с его обликом, ни с неоконченной сельской школой, ни с работой на мельнице или знахарской практикой.

– Вот видишь! – воскликнула Марыся, обращаясь к Лешеку.

– Да, да, – признал Лешек. – Представь себе, Вацек, Марыся уже давно обратила на это внимание. А я даже провел один эксперимент, который подтвердил наши предположения.

– И какой же это был эксперимент? – поинтересовался Корчинский.

– В общем-то, довольно наивный. Я начал разговаривать с ним, употребляя много таких слов, какие простой мужик или даже какой-то недоучка знать не может.

– Ну и?..

– Он все понимал. Мало того, как-то он застал Марысю за чтением стихов Мюссе в оригинале. И совершенно правильно прочитал всю строфу.

– Спорить готова, что не только прочитал, но и понял, – добавила Марыся.

Адвокат задумался.

– Да, это, конечно, очень странно… Но ведь изредка встречаются такие самоучки. Это утверждение тоже могло бы мне пригодиться, если б только Косиба решился заговорить.

– Как это?

– Так ведь он упрямо молчит. Отказался давать мне какую-либо информацию. То ли пессимизм им овладел, то ли мизантропия какая-то, просто черт знает что.

– Бедняга, – вздохнула Марыся. – Мы с Лешеком тоже поразились, когда навестили его. Поэтому и не хотели снова надоедать ему. Он встретил нас сурово, почти неприязненно. Впрочем, я и не удивляюсь, ведь он столько пережил…

– Это пройдет, когда он снова окажется на свободе, – уверенно заявил Лешек.

Я сделаю все, что в моих силах, – заверил адвокат.

– Вы так добры! – воскликнула Марыся.

– Я?.. Добрый?.. Да что вы! Тут нет места для доброты. На этом деле я, во-первых, заработаю денег…

– Ну уж, – рассмеялся Лешек, – не надо преувеличивать…

– …а во-вторых, когда я выиграю этот процесс, то завоюю еще бо́льшую популярность, мое имя станет известным и… у меня появится еще больше денег.

– Фу, – возмутилась госпожа Чинская, – вы бы хоть постыдились строить из себя карьериста.

– О, но я же не притворяюсь. Я и есть карьерист. И совсем не отрицаю этого. Даже наоборот. Я этим хвалюсь при каждом удобном случае. Еще будучи студентом, я обещал себе, что сделаю карьеру, и весьма последовательно этим занимаюсь. У нас повсеместно принято смеяться и осуждать карьеристов. Из этого слова сделали оскорбительное прозвище. А между прочим, что это значит – делать карьеру? Прежде всего это стремление полностью использовать достоинства, которыми наделили нас природа, среда, воспитание и образование; это настойчивое желание извлечь всю возможную выгоду из своих способностей, ума, энергии, искусства общения с людьми. Кто не умеет распоряжаться доставшимися ему преимуществами, тот растрачивает их впустую. И тогда он мот и растяпа. Конечно, бывают и нечестные карьеристы, точно так же как бывают нечестные боксеры, использующие в борьбе запрещенные приемы. Но это уже совсем другой разговор. Я, к примеру, гораздо больше доверяю карьеристам, ибо знаю, что они никогда не подведут, потому что у них есть свои амбиции, устремления, воля к достижению лучших результатов как для себя, так и для дела, которому они служат.

Он засмеялся и добавил:

– Если б я был диктатором, то все значительные посты у меня занимали бы только карьеристы.

Старший Чинский только головой покачал.

– Ваши рассуждения кажутся мне слишком упрощенными, господин адвокат.

– Почему же это?

– Потому что желание продвинуться вверх по карьерной лестнице иногда бывает столь сильным, что оно побеждает чувство долга, если оказывается с ним в конфликте.

– Иногда? – подхватил адвокат. – Совершенно согласен с вами. Но разве не больше потерь приносят нам бездарность и леность разных неумех и добровольных отщепенцев?.. Я думаю, что наш народ именно потому и беден, что мы очень подвержены настоящему психозу осуждения всех, кому удалось самостоятельно добиться состояния или высокого положения. Мы уважаем только тех, кто получил это без всякой собственной заслуги и без малейшего усилия, то есть попросту унаследовал.

– Я вижу, вы – сторонник американского культа миллионеров.

– В Америке далеко не все глупо, – улыбнулся Корчинский.

Но тут госпожа Элеонора все-таки прервала их дискуссию, снова вернувшись к делу знахаря. Потом она пригласила гостя к столу, а вечером Корчинский отбыл на станцию.