Голованов - айный язык птиц

– Я говорил! Я всегда говорил! Теперь один пройдоха преподаст нам урок словесного фехтования, а другие, главные, и вовсе останутся в тени, а тысячи птиц – погибнут!

Ведущий, чувствуя, что разговор уходит в нежелательную для него сторону, несколько суетливо предлагает:

– Да, давайте сейчас посмотрим кадры, снятые на месте события…

Эти кадры ужасны. Нефть, плавающие в ней птицы, перепачканные нефтью камыши, лодки добровольцев, иззябшими руками оттирающих от черноты десяток-другой птиц, как зайцы, сидящих после «протирки» в лодке; вертолет, общий вид разлива, большое нефтяное пятно вокруг вышки со смещением к востоку, берег, загаженный нефтью, разгорающийся в тростниках где-то на самом востоке пожар…

– По самым скромным подсчетам, – опять пробует на крепость голос диктор, – площадь нефтяного пятна – около тридцати квадратных километров: и то лишь потому, что дул благоприятный юго-западный ветер и нефть прибило к берегу. Тем не менее загрязненной оказалась и часть заповедника, и обширные птичьи гнездовья, в которых терпят бедствие сотни тысяч птиц…

Крупные планы гибнущих птиц, экран гаснет.

– Вот, – как бы обретая уверенность в негодовании, продолжает ведущий. – Мы только что посмотрели кадры с места события и хотим знать, Виктор Сергеевич, кто виноват во всем этом?

Валя – Федьке:

– О! Виктор Сергеевич!

Шеф:

– Если вы ставите вопрос серьезно, то я отвечу: виновато руководство Компании, виноваты подкупленные эксперты, которые написали заключение экологической экспертизы и поставили свои подписи, областные чиновники, которые, зная, что такое дельта Волги, дали, и, я думаю, небезвозмездно, добро на это строительство, и, наконец, ситуативно, как представитель Компании на месте, виноват я.

Молчание в студии. Явное замешательство операторов. Камеры показывают то ведущего, который, по идее, должен задать следующий вопрос, то шефа, который стоит с полным самообладанием, то публику, в которой выделяется только один человек – Николай Иванович, на своем месте потрясающий поднятыми кулаками.

– Так вы что… – осторожно говорит ведущий, чтобы не влипнуть в новую неприятность, – признаете себя виновным?

Шеф, смеясь:

– Признаю. А вы, я вижу, изумлены? Но я-то, в отличие от вас, понимаю, о чем речь. Я был среди экологов-протестантов, которые тогда боролись против этой буровой в море…

Движенья быстры… Он прекрасен…

Лита, сидящая в первом ряду публики, прижимает руки ко рту, сдерживая рвущийся наружу крик ее женского восхищения и любви, – настолько сильно сейчас его обаяние. В публике какое-то качание и брожение…

– Вы – боролись? – оторопело бормочет ведущий.

– Да.

– Тогда проясните свою позицию: вы говорите с нами как протестант или как пока еще представитель Компании?

Это звездный час шефа.

– Я говорю с вами как честный человек. Имею я право – или прихоть – побыть честным человеком? В конце концов, не знаю, как вы, а я не подписывался всю жизнь играть роль подлеца…

– Подлеца? Что вы хотите этим сказать?

– И у честных людей, и у подлецов есть немало сторонников в этой студии…

Начинается шум.

Ведущий кричит:

– Минуточку! Вы, похоже, любитель поводить людей за нос, но одно вы, надеюсь, осознаете – что после всего случившегося вам уже не занимать пост регионального директора Компании?!

Шеф хохочет.

– Чему вы смеетесь?

– В этой истории есть обстоятельства, которые Компания, я убежден, постарается поскорее забыть…

– Господа! – возвышает свой голос диктор. – Мы уделили Виктору Сергеевичу достаточно времени, но есть обстоятельства, которые нельзя обойти молчанием. Предлагаем последнюю видеосъемку с места события.

Экран. Снято с вертолета. Узнаваемый узор камышовых крепей. Там, где стояла вышка, – ничего нет, даже обломков. Где-то далеко на востоке, когда вертолет закладывает вираж, виден дым горящего тростника…

– С места события поступили сообщения, и съемочная группа вылетела на проверку. Все это необъяснимо, но нефтяной вышки, о которой мы столько говорили, больше не существует. Все случилось в один миг… Никто из бывших на буровой, в том числе и заместитель губернатора области, не пострадал. При этом нет никаких следов разрушения… Вообще никаких следов. Кроме нефтяного пятна. И – ни одной вразумительной версии…

Шеф смеется.

Ведущий:

– Чему вы все время смеетесь? Как вы можете это объяснить?

– Вмешательством сверхъестественных сил!