Давид Лившиц: Забыть и вспомнить

Не будь на свете правды, чем бы
козыряло зло?
Убийство - звёздный час убийцы,
И жертвы бедной - звёздный час...
_
Джордано. Зимний день. Собор.
Иезуиты. Крест. Костёр.
...Такая милая старушка.
Несла себе вязанку хвороста -
расшевелить очаг домашний
да кости старые согреть...
Костёр на Площади Цветов
казался хилым. Струпья пламени
сырые серые так нехотя
с поленьев слизывали влагу...
Она подбросила охапку
сухих ветвей, и полыхнуло,
и стало жарко, и Джордано
теперь поджаривался лучше.
Вращались вкруг него планеты,
времён накручивали кольца,
затягивали петли туже
на шеях крохотных надежд...
Виток. Восток. Арабский лекарь,
учёный лекарь - детский доктор
колдует над взрывною смесью,-
лекарством, как он полагает,
от всех недугов и проблем.
Он знает всё - состав и дозу
тех порошков смертельных... Завтра
они шестнадцать тел ребячьих
смешают с кровью и железом
на площади в Ерусалиме.
...Старушке показалось - пламя
слабеет. И с остатком веток
рассталась не без сожаленья,
но искр бенгальский звонкий праздник
с утратой примирил бедняжку,
к тому ж, ей показалось - грешник
зашевелился поживее.
...Один и тот же ветерок
золу мешал и звезды двигал
мировращения вселенной,
открытого Джордано.
Звёзды
качнулись и над колыбелью
земли, где мать качала сына
и пела: вырастай скорее,
мой царь, мой сладкий, моё сердце,
и будешь утешеньем Бога...
А, может быть, не это пела?
Кто знает... Тихий мальчик вырос
и в старика всадил три пули.
Три пули. В старика. И в спину.
На Площади Царей.
... Старушка
пришла домой. Очаг холодный
не оживить. Весь пламень жаркий
ушел на то, чтобы поджарить
монаха Бруно... Ей теплее
от этого не стало, впрочем,
ведь правда восторжествовала.
...Смели золу энтузиасты
с брусчатки Рима, - вместе с пеплом
создателя трактатов мудрых
о множественности Вселенной
и сущности энтузиазма.
... Иерусалимские хасиды
в мешочках пластиковых скорбно
снесли на кладбище останки
того, что было детской жизнью.
...И с Площади Царей струёю
воды кровь смыли миротворцы;
она легко смывалась, - взгорье
не зря зовётся: Холм Весенний -
всё возвращает он в низины,
в затишье, - с шумных площадей.
... Замкнётся круг. И справедливцы
святые вознесут молитвы.
Старуха скажет: "Слава Богу!",
"Аллах акбар! " - арабский доктор,
и честолюбец на иврите
проговорит: "Барух ашем! "
Как много «правд» на этом свете!
Но если воды, совпадая,
рождают общую стихию,
то «правды» разные, смыкаясь,
гремучую рождают смесь.

Мой удел - из-за спин почитателей,
Затерявшись в толпе обожателей,
На тебя безотрывно смотреть
И, обуглившись, тихо сгореть...
Эта пытка недолго протянется...
Ты пройдёшь там, где пепельный след,
Тронув туфелькой всё, что останется,
От меня и моих сигарет.

Я склонился - наклонился,
Я сказал: душа-геверет!
Мы поедем на Кинерет? -
Искупаемся в волнах!
Отвечала мне геверет:
Не поеду на Кинерет!
Мама вам моя не верит:
Вы не учите Танах.
Ах, душа моя, геверет!
Кто ж любовь мою измерит?
Она глубже, чем Кинерет,
А без вас не мил маршрут.
Отвечала мне геверет:
Кто себя тебе доверит?
Ты не молишься по вере
И не ведаешь кашрут.
Я уехал на Кинерет,
Сам поехал, без геверет.
Что за чудо этот берег! -
Обновление в крови!..
У меня хоть был Кинерет!
Что ж осталось для геверет?
Ни Кинерета геверет не досталось,
Ни любви!

Ты - чудо жизни непростое,
Ты блеск, ты шарм, ты божество,
Ты мера ценности всего...
Но знать бы мне, чего ты стоишь
Без поклоненья моего.

Как под веткою ирги
Девушка сидела,-
Целовалася с другим,-
На меня глядела.
Кто я ей? - смешной чудак.
Тот - юней и лучше.
А смотрела просто так,
Так, на всякий случай.
Так вздувают по углам
Лишнюю лучину,
Так врубают для весла
Третью ключину,
Так мизгирь плетьё своё
По округе лепит
Всюду, где ему живьё
Свой сигналит лепет.
Так вползает ветерок
В каждую лощину,
Так с фуршета гости впрок
Тащат дармовщину...
Может, пряности в любви,
Что приправа к блюду?
Может, у любви в крови
Склонность к мини-блуду?..
Взгляд пронзал меня, как гвоздь,
И на том на взгляде
Иссыхал я, словно гроздь, -
Кистью в винограде.
Целовалася с другим,
На меня смотрела,
Купидон с крылом тугим
Подносил ей стрелы...
Я пройду, не обернусь,
На зазыв не падкий,
Мне не в радость и не в грусть
Эти переглядки.
Я скажу красотке: - Эй,
Зря тебе неймётся.
Если жажды нет, не пей,
Не мути колодца!