Эрих Ренэйт Шульц - Забыть и вспомнить

Дверь ударилась в стену и захлопнулась так, что гул прошелся по всему дому. Блейк долго стояла неподвижно, глядя на брата неверящим взглядом.

– Незачем пытаться прожечь во мне дыру, – совершенно спокойно произнес Эмилиан, будто вообще ничего не заметил.

Сначала его ничуть не удивило поведение сестры. Она была словно яростный ураган, заточенный в теле очаровательной девушки. Сестра постоянно демонстрировала решимость и скорость, которой не обладали многие его бывалые бойцы. Энергия из нее не ключом била, а фонтаном. А теперь такое странное поведение Блейк на секунду заставило его насторожиться, задуматься о причине. Сестру словно подменили. У нее обычно рот не закрывался ни на минуту, а теперь она стояла как каменная.

– Что случилось? – спросил Эмилиан, поднимая на нее внимательный взор.

Мужчина знал, что сестра должна что-то сказать. Чувствовал ее непреодолимое желание высказаться. Они смотрели друг другу в глаза, и он ожидал, что она начнет говорить первой. Но Блейк молчала, не в силах подобрать нужных слов, чтобы хоть что-то ответить. Хотя блеснувшие беспокойством глаза ее выдавали. Они говорили о многом.

– Ты отвлекаешь меня от важных дел, – только и подстрекнул он, а она все молчала. Казалось, даже моргать разучилась. – Мы могли бы побеседовать позже? Или у тебя что-то важное, раз ты пришла ко мне?

– Н-не знаю… – еле выдала Блейк. Эмилиан вздернул бровь: давно он не видел сестру в таком состоянии. Если она попадала в плохую ситуацию, то делилась этим, и ему не приходилось словно клещами вытягивать из нее слова. – Не знаю, с чего начать…

– Начни с главного, – вздохнул мужчина, явно не ожидающий от сестры хороших новостей. – Тебя что-то беспокоит, Блейк? Ты почему-то сама не своя последнее время. И я настаиваю на том, чтобы ты…

– Жива, – быстро выдохнула Блейк, прерывая его речь. – Жива наша Луна.

Он замер на какое-то мгновение и насторожился. Нет, наверное, ему послышалось.

– Я… Я видела ее…

– Какого дьявола? – рыкнул Эмилиан сердито.

От сказанного мужчина внутренне задрожал. Он неоднократно давал всем без исключения понять, что это запретная тема для разговора, и до сегодняшнего дня никто не спрашивал о смерти его жены. Своими словами сестра насыпала соль на рану, которая, как казалось ему, давно уже затянулась, и ударила побольнее.

– Ил…

– Не смей произносить ее имя вслух! – резко перебил ее мужчина и с размаху опустил кулак на стол, давая тем самым понять, что разговор ему неприятен.

Эмилиан нахохлился. Его глаза потемнели и приобрели жутковатый цвет. От него вдруг повеяло несокрушимой мощью и нерассуждающей силой, и Блейк почувствовала, как едва ощутимо встрепенулось в ней ее волчица.

– Альфа, – проскрипел голос девушки. Сгорбившись, она стискивала зубы, словно пыталась сдержать в себе готовый вырваться наружу крик огромной боли и мучения, и прижимала белые от напряжения пальцы к вискам. – Альфа, прекрати!

По лицу Эмилиана заходили желваки. Вновь стала нарастать боль.

Его сердце болело сознанием человеческой утраты. Трудно, физически невозможно было поверить, что мужчина больше не увидит свою жену рядом. Ее смерть – одно из самых кошмарных мгновений за всю его жизнь. Впервые за долгое время он позволил себе больше не сдерживать слез. Эмилиан рыдал, рыдал безумно.

Когда умерла его истинная пара, с ним умерла часть его собственной души. Он сошел с ума, и только их маленькая дочь удерживала его в этом мире, а еще страх оставить ее одной. Именно поэтому он взял клятву с доверенных лиц быть верными своей девочке и найти виновного в смерти его любимой. Эмилиан до сих пор не нашел убийцу. Убийцей мог оказаться кто угодно. Это мог быть оборотень или человек, который связан с ним или его женой.

Альфе было жутко находиться в лесном домике. Все произошло именно там. Он был один с ней, когда у нее преждевременно начались схватки. И так как это были первые роды, Эмилиан страшно тревожился, благополучно ли все кончится. Роддом находился далеко от их дома, и он не мог придумать ничего лучше, чем обратиться за подмогой. Однако удача оказалась не на его стороне, и ему пришлось пожинать плоды своего дурного выбора. Зачем он бросил роженицу одну в пустом доме?

Эмилиан вернулся. Метнулся было к ней, но только растерянно обвел взглядом комнату и задержался на Сабине, его экономке, которая должна была принять роды, в немом вопросе.