Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

Сразу за загородкой оказалось неприметная дверь, обычно ведущая в комнатку, где сотрудницы подобных учреждений пьют кофе. Но за узенькой дверью оказался широкий короткий коридор, в конце которого за аркой металлодетектора был лифт.

“Точно такие же оборудование было установлено в гигантском холле-дендрарии Тузпромовского небоскреба! — тут же вспомнил Пыльцов и несколько успокоился. — Вот оно что! Наверное, господин Фортепьянов сразу же введет меня в Совет Директоров и уже сегодня я приму участие в заседании Коллегии. Вот что значит стать ведущим акционером! Надо было бы мне поприличнее одеться! А то сразу видно, что я спал сегодня, не раздеваясь”, — огорчился Пыльцов, оглядев примятые полы пиджака и скомканные брючины.

Лифт двинулся не наверх, а вниз. У Пыльцова душа ушла в пятки, и от страха он порылся гусиной кожей. “Боже мой! — подумал он. — Я опять попался в плен! Куда меня везет этот черный?!”

Пыльцов с робостью поднял глаза на генерала-полковника в штатском. Тот просто ждал, когда они приедут.

Двери распахнулись — и перед ними возник просторный ярко освещенный туннель с движущимися горизонтальными эскалаторами.

Пако Кочканян ступил на движущийся эскалатор, следом за ним медленно поехал Пыльцов.

Через три с половиной минуты — Пыльцов специально заметил время, они сошли с эскалатора и опять вошли в лифт, который на этот раз был уставлен цветами и поехал вверх.

Пыльцов приободрился.

— Работаем под землей, живем под землей, — все с тем же устрашающим акцентом сказал Пако Кочканян.

— Как вы меня нашли? — осмелился спросить Веничка.

— Вы уже были однажды на приеме у господина Фортепьянова, и мы подумали, что Вы, вероятно, наш тузпромовский акционер. Так оно и оказалось.

— Но как вы меня здесь нашли? — повторил вопрос Пыльцов, делая акцент на слове “здесь”.

— По чистой случайности. Хозяин потребовал Вас к себе — я позвонил в депозитарий, чтобы уточнить ваш костромской адрес, а вы как раз там оказались. Я тут же отменил вылет нашего самолета в Кострому, который уже отправлялся за вами.

Лифт остановился на цифре 18. Двери распахнулись. Кочканян пригласил выйти Пыльцова первым.

Но едва Веничка покинул уставленный букетами роз лифт, начальник Тузпромовской досмотровой дивизии нажал на кнопку и уехал вниз.

Пыльцов огляделся — он оказался в широких апартаментах с характерным запахом гималайских вечноживущих лилий. Значит он очутился опять в одном из небоскребов Тузпрома! Сплошные окна из америкостекла и вид далеких и маленьких кремлевских башенок окончательно успокоил Пыльцова. И тут вдруг прямо перед собой новый владелец крупнейшего пакета акций Тузпрома увидел Основного Диспетчера и Председателя Совета Директоров господина Фортепьянова, незаметно занимавшего всего одну треть широкого кожаного кресла. “Как мог этот крошечной микроцефал, который с тех пор еще более уменьшился и усох, увлечь мою красавицу Оленьку?! Ну что ж!… Теперь мы с тобой, Рор Петрович, почти на равных…” — промелькнуло в несколько обескураженном этой картиной сознании Пыльцова. Он собрался с духом и посмотрел прямо на господина Фортепьянова, своего соперника. И явственно увидел, как нестерпимая жадность переворачивает всю душу сидящего перед ним магната — конвульсии алчности крошечными волнами, уходящими каким-то образом во внутрь ненасытной душонки олигарха, пробегали по его маленькому лобику и впалым, тощим щекам.

“То-то же! Семь процентов Тузпрома теперь навсегда мои! — подумал Веничка. — И ничего ты не поделаешь! Не будешь же ты ради моих семи процентов нарушать правила игры, в которую сам играешь. Депозитарную расписку отнимешь, но в сервер все равно не полезешь! Так что жаднись — не жаднись — теперь поздно! Золотое перо жар-птицы уже в моем кармане!” — Веничка торжествующе улыбнулся и сквозь пиджак ощупал бугорок бумажника, в котором была спрятана депозитарная расписка, свидетельствующая о кардинальной перемене всей жизни.

И тут вдруг с невыносимой грустью, тяжким вздрагивающим шепотом Основной Диспетчер и Председатель Совета Директоров господин Фортепьянов произнес:

— Она меня бросила…

И по его скукоженным сухощавым щечкам вдруг полились крупные слезы.

— Как бросила? — с замиранием сердца спросил Пыльцов и в очередной раз поразился нюху Оленьки. Не успел он в карман положить пятьдесят миллиардов, как Оленька уже вернулась к нему! Вот прозорливая, вот хитрая бестия!