Пётр Межирицкий - Тоска по Лондону

Повествование подошло к такой точке, что потребовалась оценка персонажа, героем не являющегося. Общеизвестно, что никакая оценка не окончательна, пока жизнь не завершена, не подытожена десятилетиями, а для единичных личностей и веками. А все же без итогов не обойтись, хотя бы промежуточных, поскольку на любую роль происходит отбор кандидатов. И надо представить свидетельства, характеристики и отметки.

Негерой Букет волей обстоятельств стал вдруг приобретать черты супермена. Жизнь его полна вынужденными ситуациями, и, то ли он насобачился в них, то ли, как на фронте бывает, потерял страх, поведение его в этих ситуациях стало прямо-таки чеканить образ.

Умирание в одиночестве.

Эпизод в колонии строгого режима.

Операция с Сокирой.

Образцовая выдержка в ГУГе.

Стойкость в беседе с церберами Косого Глаза.

Ай да мы!

А что — мы?

Как прикажете быть, умирая?

Как вести себя под пристальным взглядом дуболома-начальника колонии в его кабинете один-на-один?

А ты, Эвент, что делать станешь в подобной ситуации с Сокирой? Падешь на колени и с плачем раскаешься? В чем?

А при первом вызове в ГУГ, при первом вопросе Сека выскочишь с готовым набором рецептов для лечения титских болячек?

И уже пройдя эти, с некоторой натяжкой, скажем, испытания, рухнешь в прах при захвате твоей шеи в ключ в бетонном дворе секретной службы?

Процитирую-ка тебе, Эвент, одного из любимых моих писателей. Где-то вначале я агрессивно декларировал право на цитирование, но на деле пользуюсь им куда скупее чем тот, кого собираюсь цитировать. Воспользуюсь же декларацией своей, случай как раз подходящий.

«В житиях высоких духом людей много такого, что я скорее ценю, чем люблю. И среди них бывают до того возвышенные и беспримерные, что я не могу как следует оценить их, ибо они для меня совершенно непостижимы. Многие из этих редкостных образцов превосходят мои возможности и подражать им я был бы просто не в силах. Но иные из них превосходят и возможности моего понимания.»

Конец цитаты.

Я не боюсь критики. Единственный, кого боюсь, это ты, Эвент. Неужто ты отнесешься ко мне, как к человеку возвышенному и беспримерному?

Погляди на меня трезво.

Нет на свете человека, который менее годился бы в герои, хоть я и воспитан под рефрен Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой. Становился. Даже трус. Я трус. И, как подлинный трус, полагал и полагаю, что героями становятся прежде всего и исключительно силой обстоятельств, как оно и спето в песне. Иными словами, какой-нибудь там Цезарь Куников или Мордехай Анелевич, если бы обстоятельства не сложились столь для них драматически, умерли бы в своих постелях, прожив жизнь журналиста или рабочего и даже не узнав о скрытых в них талантах. Или, на переломах истории, подозревая, что они не только не ниже, но на голову выше своих правителей, они не без колебаний ввязались бы в драку, поправляя ошибки правителей, и тогда оказались бы волею обстоятельств втянутыми в борьбу, из которой уже нет иного выхода, как шагать вперед и вперед, что бы там впереди ни было.

Ты же знаешь, Эвент, ввязавшись в борьбу, в бизнес, в любовь, в жизнь, наконец, человек не может закричать — не хочу, желаю назад, ай, мама, роди меня обратно, отдайте мои игрушки, деньги, жизнь! Так не бывает. Мамы уже нет, хотя бы поэтому она не может родить тебя обратно, Эвент, и что ни поставлено на кон — деньги в бизнесе или жизнь в политической игре — должно быть разыграно. Поезд мчится и надо мчаться с ним вместе или быть перемолоту колесами.

Я воспитан в формулировках и не могу не отдать им должного. Итак, формулирую:

Разумный подход труса к критической ситуции с целью выжить называется храбростью.

Привычный тебе, Эвент, книжный герой не имеет с этим ничего общего.

Кстати, Эвент, ведь это уже чистое бахвальство…

Но и то правда: что внушали книги? Эпиграфом к «Графу Монте-Кристо» — помнишь, Эвент, ЛД упрекал меня несхожестью с графом? — можно поставить дьявольскую посылку: «Злобное удовольствие есть чистейшее из удовольствий».

Предвкушение — возможно. Но вид поверженного врага — уже поверженного! — такое жалкое зрелище…

Да и как представить образцом кого-то, сделавшего мщение за себя смыслом жизни? Кого-то борющегося со злом путем еще большего зла? Цель оправдывает средств! Хороша модель для нашего благословенного времени…

Я такой же герой, как ты, Эвент. Даже меньше, потому что знаю о себе все, а ты благоразумен и так глубоко в себя не заглядываешь. Геройской оценки заслуживает лишь бросок в любовное логово Жучилы. Поступок смелый, но рассчитанный так, что назвать его подвигом я поостерегся бы. Не говоря уж о моральном аспекте.