Пётр Межирицкий - Тоска по Лондону

Выпили. В пабе было малолюдно и тихо. Жундел телевизор. И не мешал не сравнимый с моим русским английский. Струны душ были настроены согласно, мы платили дань уважения друг другу восторженно и охотно. Потом вышли проветриться перед тем, как сесть за баранки своих машин и раскатиться по домам перед завтрашней встречей на работе. Был прохладный октябрьский вечер. За спиной, как океан, шумела скоростная дорога. А океан, напротив, молчал. Ни всплеска. Мы стояли на песке и глядели на звезды. На стыке трех стихий мы, я думаю, отчетливо сознавали несоразмерность наших душ малой площадке контакта. Но нам было хорошо уже от того, что мы понимали эту ограниченность. Вообще, ограниченность во времени и пространстве. И мирились с этим. С непослушным, независимым миром. С прорвой небес. С энтропией. С летальностью, настигающей нас по неведомому расписанию. И ветерок с океана овевал наши глупые, но честные глаза.

Художники-дивизионисты писали картины точками несмешаных красок. Большое количество точек в контуре давало изображение. Изобретатели метода утверждали, что синтез подлинного цвета осуществлялся глазом самого зрителя эффективнее, чем мог бы сделать это художник, смешивая краски на палитре. Работу художника результировал глаз.

Я не таков. Я честно и прямо, без утайки, пытаюсь вопнуть в тебя, Эвент, свои симпатии и антипатии, почти навязываю моральные оценки, так как убежден, что они у нас примерно одинаковы. А к читателю, противоположному тебе нравственно, и не адресуюсь, в переубеждение не верю. В принципе не верю в таковое.

Поэтому, хотя литературный дивизионизм тоже существует, я не поклонник такого метода.

Но иногда события идут так густо и описывать их с подобающими коммментариями делается так трудно (и нудно!), что возникает желание командировать к чертям традиционную литературную последовательность и перейти на письмо точками чистых красок в расчете на твой, Эвент, уровень и на то, что ты синтезируешь картину сам, исходя из нижеизложенного и руководствуясь вышесказанным.

Итак, мы сидим в маленькой, но опрятной квартирке. Хозяева ее смотались еще до того, как меня привезли сюда — под покровом ночи, разумеется. Нас шестеро, было семеро, и я не удивился, узрев четыре знакомых лица. Первое, конечно, Утопист. Второе — Мирон-Леопольд. И, само собой, два моих знакомца по заведению Кабатчицы, те самые, что затеяли при мне дискуссию, от которой сбежал милиционер. Ай да я, не подвело чутье старого воробья, вон еще когда на меня силки ставились. Ну, теперь-то другое дело, пришло время контактов и никуда от них не деться, так что ловись, воробей.

Леопольда я увидел еще в дверях и пальнул, даже не отпустив дверной ручки: мальчика прошу отправить домой, иначе никакого разговора не будет. Энтузиазма мой афронт не вызвал, но мальчик ушел.

Я попросил не представлять мне присутствующих и не называть имен, никого не знаю и знать не хочу, наша беседа носит характер обмена мнениями того типа, какой нередко происходит в толпе, где люди высказываются, не представляясь. То же и здесь. При любом составе участников результаты будут инвариантны.

Поднялся председательствующий. Это меня сразу заинтересовало, я почему-то полагал, что нахожусь в обществе людей, привыкших сидеть. Или, по крайней мере, говорить сидя. Оказалось, что господин — посланник из Егупеца. Он сделал заявление.

Беда, не звучит это по-русски, лучше бы сказать — стэйтмент, так государственнее. Но нет пока такого слова в русском языке, да и в украинском нет. Словом, это был стэйтмент, уж вы поверьте, притом выдержанный в лучших традициях, разве что полярность поменялась.

От предмета стэйтмента меня, словно козу на вервии, повлекли далее, но тут я попятился и разными блеяниями (нельзя мне было на резких тонах после удаления мальчика) осведомился: точно ли господа хотят отделиться? Что за вопрос, последовал ответ, а наименее любезный поинтересовался, не возражаю ли я. Я сказал, что не моего ума это дело в той степени, чтобы возражать, но замечание имею. Поскольку — опять же из вежливости — меня спросили, какого рода замечание, я ответил:

— Дело в том, что, раз начав делиться, вы не скоро остановитесь.

Что началось! Взрыв, неожиданный после той снисходительной иронии.

Обосновывать гнусное предсказание я не стал, а на страстные вопросы коллегии в свою очередь поинтересовался, были ли они в Шотландии. Вопрос не случаен, Роберт Брюс очень популярная в Украине фигура. Сомневаюсь только, что ссылающиеся на него знают его место в хронологии королевства Великобритания…