Андрей Никулин - Я - АЛКАШ

- Так точно, товарищ контр-адмирал, - вразнобой ответили мы.

- Да ещё вы пили, говорят… так, что ли, Фёдоров? – контр-адмирал обернулся на командира корабля.

- Так точно, товарищ контр-адмирал! – на нашего командира было жалко смотреть.

- А чего пили-то? У нас в радиусе двухсот километров спиртного не найдёшь?! – по голосу было видно, что начдива очень заинтересовал этот вопрос.

- Брагу, - промямлил Вовчик Суляк.

- А где ж вы её взяли?! – я заметил, что глаза контр-адмирала загорелись. - Ни хрена себе, брагу!

- Сами поставили, - деваться Вовику было некуда, и он продолжал отвечать. Мы с Серёгой, потупив глаза, только тяжело вздыхали.

- Ни хера себе! – комдива явно развеселила наша история. - Эй, командир, у тебя моряки брагу ставят, видно других дел на корабле нет, а?

- И где же вы её хранили? – контр-адмирал решил узнать абсолютно всё.

- В носовом пункте высадки десанта, - Вовик отвечал уже бодро и уверенно.

- И ни кто не обнаружил? – развёл руками начдив. - Фёдоров, у тебя как люди вахту-то несут, а? Дозорный по живучести корабль обходит, или нет? Флагманский корабль, мать вашу!

- Вахта несётся добросовест… - начал было рапортовать наш командир, но комдив только махнул на него рукой и тот замолчал.

Контр-адмирал ещё раз осмотрел нас суровым начальственным взглядом, покачал головой и вынес вердикт.

- Ладно, не будем вам жизнь портить. Так что ли, каптри? – это уже нашему командиру корабля.

- Так точно, товарищ контр-адмирал! – наш командир разве что каблуками не щёлкнул.

- Равняйсь! Смирррно! – рявкнул комдив, изобразив грозный вид. - Матросам Никулину, Бояринову и Суляку объявляю десять суток ареста!

- Есть десять суток ареста, - гаркнули мы, а офицеры за спиной комдива облегчённо вздохнули.

Что ж, десять суток, так десять суток. Это даже к лучшему, по крайней мере, страсти немного улягутся. А то корабль, да что корабль вся база гудела, после того как происшедшее ночью побоище стало достоянием гласности. Не каждый день недослужившие и до полторашников моряки избивают, причём очень крепко, старослужащих. Невиданный «неуставняк»! Разговоров в корабельных курилках было немало, и наша слава обогнала нас. Как потом оказалось, на Губе уже знали о наших подвигах ещё до того, как мы на неё попали.

Самое время рассказать суть дела. Мой корешь Вовик Суляк служил, будучи приписанным к боевой части артиллеристов, баталером-продовольственником. Начальником баталерской службы был земляк Вовика красномордый и всегда весёлый мичман. Он во всём Вовику доверял, и ключи от кладовых всегда были у нашего кореша под рукой. Вот он и решил поставить брагу. Посвящёнными были кроме меня ещё двое парней с нашего призыва, и когда продукт поспел, мы вчетвером собрались в шхере мичмана - а он в тот день уволился на берег, - и стали тихо и мирно выпивать. У нас и в мыслях не было кого-то там бить. Всё что происходило дальше иначе как трагическим стечением обстоятельств и не назовёшь.

Мы мирно пили брагу, слушали магнитофон и болтали на разные темы. Скоро должен был выйти приказ министра обороны, по которому наш призыв становился полторашниками , а это означало конец унижениям и притеснениям. И вот это предвкушение новой жизни и сыграло с нами злую шутку. Как на грех одному из старшин-радистов, несущих по ночам дежурство в радиорубке, захотелось чего-нибудь вкусненького к чаю. В любой другой день всё бы кончилось как обычно. Посланный старшиной дух разбудил бы Вовика, тот злясь и матюгаясь спросонья, спустился бы в свою кладовую и отсыпал бы старшине конфет и печенья, и ничего бы не случилось.

Но в том-то и дело, что это был не обычный день, а вернее ночь. Дух , не нашедший Вовика в кубрике, проявил инициативу и спустился в мичманскую шхеру, прекрасно зная, где Вовика можно найти. Когда он, смущаясь и заикаясь, огласил просьбу старшины, то тут же был послан всеми нами по известному адресу, и также было велено, то же самое передать и пославшему его старшине. Близость перемен и выпитая брага в ту ночь вскружили нам голову, нам четверым уже казалось, что желанные времена настали, и что теперь ни кто не может нам приказывать. Захотевший конфет и печенья старшина так, конечно же, не думал, и потому возмутившись, сам лично спустился к нам в шхеру для разборок. Это было его ошибкой. Самое смешное, что как раз этот старшина и не был каким-то отпетым злодеем, и очень жаль, что именно он попался нам тогда под руку. Бить его начали сразу, даже не выслушав суть претензий. Надо отдать должное держался старшина достойно и за свою честь сражался упорно. В разгар драки в шхеру влетел ещё один старшина, каким-то образом прознавший, что здесь творилось. Скорее всего, ему стуканул тот дух , который сразу же слинял из шхеры, как только мы стали гасить старшину-радиста. Сполна досталось и второму, и драку смог остановить только дежурный по кораблю. Тут же подняли с коек старпома и замполита, нас троих - а перед самой дракой одного из нас позвали в ЦПУ и он счастливо избежал и преступления и наказания, - изолировали в пустующий кубрик десанта, а избитых старшин отвели в санчасть. Всю ночь мы провели под арестом, а утром нас отвели в ходовую рубку, на суд, случайно заночевавшего на нашем корабле, командира дивизии. Тот наградил нас десятью сутками Губы, и через пару дней мы направились отбывать наказание.