Юй Хуа - Братья

Сварив свой вкуснейший рис, Сун Ган на следующий день снова взялся за старое. Увидев в миске сухие тусклые рисинки, Ли тут же понял, что его песенка спета: опять придется давиться недоварком.

Сидевший напротив Сун Ган в этот момент ставил научный эксперимент. Он аккуратно насыпал в одну миску соли, а в другую налил немного соевого соуса и стал пробовать на вкус соленый и политый соусом рис. Когда брат вошел в комнату, Сун Ган уже вынес свое заключение. Он радостно объявил тому, что соленый рис куда вкуснее политого соусом. Соли нужно сыпать совсем чуть-чуть, насыпал немного — и в рот, не давай ей растаять, а то как растает, так ничего и не почувствуешь.

Ли пришел в бешенство.

— Хочу вареный рис, я не ем полусырой! — орал он.

Сун Ган оторвался от миски и сообщил ему плохую новость:

— Керосин кончился. Как рис вполовину сварился, так огонь и пропал.

Ли сразу потерял норов и принялся жевать сырой рис. Раз не было керосина, значит, и на огонь рассчитывать не приходилось. Бритый Ли сидел и думал про себя, как славно было бы, если б Сун Ган писал керосином и выдувал бы из задницы чистый огонь. В итоге Сун Ган упросил брата посыпать чуть соли и тут же съесть с ней немного рису. От этой попытки у Ли загорелись глаза. Соль с рисом звонко захрустели на зубах, особенно соль, в которой он начал различать вдруг приятный привкус. Тут Ли понял, почему Сун Ган велел ему жевать сразу, не дожидаясь, пока соль растворится. Это было похоже на добывание огня: приятный привкус возникал в одно мгновение, когда зубы перетирали соляные крупинки; как только они растворялись, вся приятность исчезала, оставался только вкус соли. Бритый Ли в первый раз почувствовал, что в полусыром рисе тоже есть своя прелесть. В этот момент Сун Ган сообщил ему вторую плохую новость:

— Рис, кстати, тоже закончился.

Вечером они опять ели присыпанный солью недоварок, оставшийся от обеда. На следующий день разбудить их смогло только солнце, скользнувшее лучами по задницам. Вскочив с постели, братья побежали на угол дома отлить, потом умылись, вытянув из колодца по бадье воды, и только после этого вспомнили, что есть нечего. Бритый Ли присел у порога и решил посмотреть, как будет выкручиваться с едой его брат Сун Ган. Сун Ган перерыл все содержимое шкафов, поворошил то, что валялось на полу, но так ничего и не нашел. Оставалось только закусить собственными слюнями.

А Бритый Ли, тоже глотая слюни, снова побежал шнырять, будто пес, по переулкам. Сначала он скакал довольно резво, но уже к обеду превратился в спущенный мяч. От голода восьмилетний пацан будто постарел раз в десять: голова у него кружилась, в глазах рябило, руки и ноги висели, как плети, а из пустого живота все время разило отрыжкой. Он просидел порядочно времени под придорожным платаном, свесив голову набок и глядя на проходящих людей. Ли своими глазами видел, как мимо прошел человек с мясным пирожком: он жевал его так, что изо рта тек мясной сок, и, как ни в чем не бывало, слизывал его языком. Еще мимо пробежала женщина, лузгавшая семечки, сплюнув шелуху прямо ему на голову. Но больше всего Бритого Ли взбесила какая-то приблудная шавка, изо рта у которой, как назло, торчала кость.

Он и сам не помнил, как доплелся до дома. Ли чувствовал только, как бурлят от голода кишки, и шел домой — не в надежде отыскать там съестное, а просто чтоб завалиться спать. Кто мог подумать, что, едва переступив порог, он увидит силуэт сидящего за обеденным столом Сун Гана. Ли чуть не взорвался от радости. Падая в обморок от голода, он как-то нашел в себе силы броситься к столу.

Бросок этот был, правда, проделан впустую. Ли тут же увидел, что ел Сун Ган. Поставив перед собой мисочку воды, тот клал себе в рот щепотку соли, ждал, пока она не растворится, а потом аккуратненько запивал ее водой. Доев соль, брат стал прихлебывать маленькими глотками соевый соус. Раздув щеки, он перекатывал его во рту с видом настоящего гурмана, а потом опять запивал все водой из миски.

Сун Ган проделывал все это из последних сил. Ему было так голодно, что он даже не хотел разговаривать. Ткнув пальцем во вторую миску, стоявшую на столе, он дал понять, что она предназначалась Бритому Ли. Потеряв всякую надежду, тот опустился рядом и принялся делать все то же самое. Соль, вода и соевый соус, как ни крути, были лучше, чем совсем ничего. В итоге пустой обед все ж таки вышел обедом. Бритому Ли вроде полегчало; он свалился на кровать, забормотал себе под нос, что пойдет глянет, не дают ли нынче во сне чего съестного, облизал губы и уснул.