Юй Хуа - Братья

Писака Лю отнесся к вести о том, что второй и третий из отцов-основателей его фирмы собрались в Токио на демонстрацию, со всей серьезностью. Он специально отрядил новенькую роскошную «тойоту краун», чтоб отвезти их в шанхайский аэропорт. Это был знак особого внимания: машина была совсем свеженькая, на ней еще никто не ездил, так что Зубодеру с Мороженщиком предстоял вояж на совершенно девственной «тойоте».

А тем временем Зубодер с Мороженщиком, сидя на итальянском диване, поджидали свой транспорт. Когда Зубодер увидел, что за ними прислали японскую машину, он помахал водителю, чтоб тот вылез из авто, и мягко приказал:

— Принеси-ка молоток.

Шофер пришел в полное замешательство и никак не мог смекнуть, зачем тому понадобился молоток. Он поглядел сперва на Зубодера, а потом на Мороженщика, на лице у которого застыло такое же удивленное выражение.

— Иди, иди, — снова пропел Зубодер.

Старый Ван тоже гадал, на кой ляд ему сдался этот молоток. Но раз так сказал сам Зубодер, в этом наверняка был хоть какой-то смысл, а потому он прикрикнул на шофера:

— А ну пошел!

Шофер растерянно пошел за молотком, а старый Ван спросил Зубодера:

— Зачем тебе молоток?

— Это японская вещица, — закинув ногу на ногу, произнес Юй и ткнул пальцем в стоящую перед входом «тойоту». — Если мы на японской машине поедем к япошкам протестовать, то с политической точки зрения это будет весьма смело…

Мороженщик согласно кивнул и подумал, что Зубодер невероятно крут, настоящий политик, а вот Писака — тот еще дурень, ведь знал же, что они к япошкам едут, а прислал им такое авто. Совсем ни черта в политике не смыслит.

Тут как раз вернулся водитель с большим молотком. Остановившись у входа, он стал ждать дальнейших распоряжений. Зубодер махнул рукой и произнес:

— Бей.

— Что бить-то? — смутился шофер.

— Японский товар, — мягко ответил Юй.

— Какой еще японский товар? — не понял водитель.

— Машину твою, машину! — завизжал Мороженщик, тыча в «тойоту» пальцем.

Водитель аж подпрыгнул с испугу. Не сводя глаз с двух стариков, он попятился на улицу и, бросив молоток рядом с машиной, со всех ног побежал прочь. Через какое-то время на пороге возник улыбающийся Писака и популярно объяснил им, что эта «тойота» — не японский товар, а продукт совместного производства, так что в ней как минимум пятьдесят процентов самые что ни на есть наши, родненькие. Мороженщик поверил ему и, развернувшись к компаньону, сказал:

— Верно, она не японская.

Но тот неторопливо проговорил:

— Политика — дело серьезное, тут кое-как не отделаешься. Оставим наши пятьдесят процентов, а японские пятьдесят разобьем.

Старый Ван мгновенно переметнулся на его сторону:

— Точно, разобьем японскую половину.

Писака потемнел от злости и подумал, что разбить здесь стоит две старых идиотских черепушки, но вслух ничего не сказал. Он развернулся и в бешенстве заорал на водителя:

— Бей! А ну бей!

Потом Писака, кипя от злости, ушел, а водитель вскинул молоток и, поколебавшись немного, опустил его на лобовое стекло. Зубодер радостно вскочил на ноги.

— Поехали, — потянул он Мороженщика на улицу.

— Как мы поедем без машины?

— На такси, — отозвался Зубодер. — На немецком «фольксвагене».

Выкатив наружу чемоданы, двое наших семидесятилетних богатеев начали ловить проезжающие мимо такси. Мороженщик остался ужасно доволен тем, как Зубодер только что, не сказав ни одного грубого слова, сотворил такое безобразие. Зубодер кивнул ему и сказал:

— Политику оно и не зачем. Только всякое отребье матюгами орудует.

Старый Ван закивал и подумал, что вот-вот отправится с необыкновенным Зубодером в Японию. На сердце у него стало тепло. Но, поразмыслив как следует, он снова забеспокоился и прошептал:

— А японские менты нас не сцапают?

— Не-а, — отозвался Зубодер. — Хотя я был бы не прочь!

— Как так? — испуганно проблеял старый Ван.

Убедившись, что вокруг никого нет, Зубодер тихо произнес:

— Если они нас загребут, то Китай наверняка вмешается. И ООН свою лапу сунет. Все мировые газеты выйдут с нашими физиономиями на первой полосе. Мы с тобой станем международными знаменитостями, скажешь, нет? — И, посмотрев в непонимающее лицо Мороженщика, Юй разочарованно добавил: — Ни черта ты, брат, в политике не смыслишь.

А Бритый Ли так и не стал одним из VIP’ов Мадам Линь. Прошло три года, а он так ни разу с ней и не встретился, но и других женщин не касался. Их последний раз превратился в прекрасное, ни с чем не сравнимое воспоминание. Весть о смерти Сун Гана, словно взрыв, отбросила Ли от тела Линь Хун. Испуг и пришедшее за ним сожаление совсем его подкосили. Бритый Ли стал импотентом.