Юй Хуа - Братья

Сун Фаньпин услышал их плач, но он еле успевал драться с шестью и все равно не сумел бы присмотреть за ними. Братьям не оставалось ничего, как бежать к Ли Лань, которая сама плакала горше детей. Она умоляла соседей и прохожих помочь ее новому мужу. Бросалась от одного к другому, а Бритый Ли с Сун Ганом шли за ней, ухватившись за одежду, пока соседские дети продолжали молотить их по лицу, пинать по ногам и плеваться. Братья ревели и просили Ли Лань им помочь, а она, заливаясь слезами, умоляла зевак пособить мужу.

Наконец из числа зевак и соседей Сун Фаньпина вышел вперед кто-то: сперва двое, потом трое, а потом десять с лишком человек ринулись вперед и разняли тех шестерых, что окружали его. Они оттащили нападавших в одну сторону, Сун Фаньпина — в другую, а сами встали между ними. У Сун Фаньпина опухли глаза, изо рта и носа текла кровь, одежда была разодрана; почти у всех из его шестерых противников тоже были разбиты носы и затекли глаза, правда, с одеждой у них было все в порядке.

Миротворцы принялись вести разъяснительную работу. Они твердили Сун Фаньпину, что всякий, у кого пропадают куры, убивается и матерится как черт. А тем людям втолковывали: нынче, мол, такой радостный день, свадьба как-никак, а потому то, что в обычный день разрешается, на свадьбу воспрещается, значит, надобно и честь знать. Миротворцы толкали Сун Фаньпина к дому, а соседей — на улицу, приговаривая:

— Хватит, ребята, врагов разводить надо. Сун Фаньпин, ты иди в дом, а вы возвращайтесь к себе.

Но измочаленный Сун Фаньпин по-прежнему стоял столбом, гордо вытянувшись. Соседи ни в какую не хотели уходить, полагаясь на свое превосходство. Они упирались и говорили, что все не может так просто закончиться, что и на это дело найдется решение:

— Мог хотя бы извиниться…

Наконец миротворцы нашли решение и велели Сун Фаньпину раздать всем по сигарете. По тогдашним временам вручение сигарет после драки было, считай, признанием поражения. Соседи подумали и тут же согласились — какая-то видимость выигрыша все-таки получилась:

— Ладно, сегодня отпустим его.

Миротворцы снова направились к Сун Фаньпину, но не сказали ему, что надо отдать сигареты с извинениями, велели только, чтоб он раздал всем сигареты по случаю свадьбы. Сун Фаньпин знал, что означает эта раздача сигарет, и покачал головой:

— Нету сигарет, вот только пара кулаков.

Произнеся эти слова, Сун Фаньпин заметил опухшие от слез глаза Ли Лань, заметил замаранные лица детей. Ему вдруг стало горько. Постояв какое-то время, он вошел в дом с опущенной головой. Взяв пачку сигарет, Сун Фаньпин, горбясь, вышел из дому и, распаковав пачку, подошел к мужикам со школьниками. Он достал изнутри одну за одной несколько штук сигарет и роздал им, даже школьникам. Закончив раздавать сигареты, он обернулся и пошел в дом, а люди за спиной заорали будто бесноватые:

— Стой, прикурить дай!

Лицо Сун Фаньпина исказилось гневом, он отшвырнул сигареты в сторону и собирался уже снова ввязаться драку, но в этот момент Ли Лань кинулась к нему и крепко обняла. Рыдая, она тихим голосом умоляла его:

— Дай я пойду, я пойду к ним с огнем, дай я…

Ли Лань со спичками в руках подошла к соседям. Она отерла слезы и лишь потом чиркнула спичкой, зажигая им по очереди зажатые во рту сигареты. Патлатый школьник, которого звали Сунь Вэем, затянувшись, нарочно выпустил дым ей в лицо.

Сун Фаньпин уже не чувствовал гнева. Понурив голову, он вошел в дом. Бритый Ли заметил в глазах своего отчима слезы. Он впервые видел, как этот детина плачет.

Дав соседям прикурить, Ли Лань убрала спички в карман и подошла к детям. Приподняв подол, она отерла слезы, плевки и сопли с их лиц, взяла братьев за руки и, переступив порог, закрыла изнутри дверь дома.

За все время не закуривший ни одной сигареты Сун Фаньпин, усевшись на лавку в углу, сейчас одним махом выкурил подряд сразу пять. Временами его кашель походил на тошноту, он сплевывал на пол слюну и мокроту, пропитанные кровью, испугав детей не на шутку — они сидели на кровати, сжавшись от ужаса, а их свешивавшиеся вниз ноги тряслись. Ли Лань стояла, опершись на дверь и закрыв лицо руками, слезы бежали по ее лицу, стекая по пальцам. Докурив пятую сигарету, Сун Фаньпин поднялся, скинул разодранную рубаху, вытер кровь с лица, затер подошвами на полу кровавые пятна и двинулся во внутренние комнаты.

Через какое-то время он вышел наружу совсем другим человеком: в чистой белой майке и — несмотря на заплывший глаз — с широкой улыбкой на лице. Вытянув вперед сжатые кулаки, он спросил у мальчиков: