Юй Хуа - Братья

Похохатывая, тот человек вошел в дом к Сун Фаньпину, порывшись по углам, достал две белые фарфоровые крышечки от кружек и заставил детей зажать зубами их круглые пипочки, похожие на выпирающие соски. Когда они сделали это, толпа зевак зашлась хохотом. Зеваки ржали все скопом, сотрясаясь от смеха — до слез и соплей, распустив слюни и подпердывая. Бритый Ли и Сун Ган, зажав каждый по белой фарфоровой крышечке, стояли, словно сжимая в зубах соски Ли Лань. Сама Ли Лань пошла краской от стыда и, склонив голову, смотрела на своего нового мужа. Сун Фаньпин выглядел совершенно потерянным; он подошел к детям, вытащил у них изо рта крышечки и сказал:

— Идите внутрь.

Мальчики вернулись в дом и снова залезли на кровать, а их рты по-прежнему были так же плотно набиты. Они с горечью глядели друг на друга, ведь во рту было столько всего съестного, а им так и не удалось ничего проглотить. Тут маленький Ли первым пришел в себя: он быстро сообразил, что нужно запустить руку в рот и выковырять оттуда немножко. Сун Ган, глядя на него, тоже понемногу вытащил то, что было у него во рту. Они разложили выковырянные семечки, бобы и конфеты на простынях. Липкие сладости поблескивали, как сопли, пачкая новые простыни только-только поженившихся родителей. Рты у детей слишком долго были растянуты, и когда они снова заложили бобы и семечки внутрь, то те вдруг отказались закрываться. Несчастные дети глядели на свои разверстые, будто пещеры, рты и не знали, что с этими пустыми ртами делать. Тут Ли Лань с Сун Фаньпином стали выкрикивать на улице их имена.

Пришли соседи Ли Лань со своими детьми-школьниками и совсем мелкими карапузами. Пройдя по улицам с расспросами, они нашли-таки дом Сун Фаньпина, и их приход удивил и обрадовал Ли Лань. Правда, ее радость была не дольше чиха: соседи пришли вовсе даже не для того, чтобы поздравить ее и Сун Фаньпина со свадьбой, они пришли за своими потерявшимися курами. Куры и петух побежали за Ли и Сун Ганом и выбежали с ними на улицу, а что было потом и куда они делись — никто не знал. Хозяева кур шумели у ворот и кричали:

— А куры? Где куры? Где эти гребаные куры?

Супруги не поняли ни слова из того, что те вопили, и спросили:

— Какие куры?

— Наши куры…

Соседи принялись на разные лады расписывать, какие были из себя эти куры. Они сказали, что куча народу видела, как куры побежали на улицу за Бритым Ли и Сун Ганом. Сун Фаньпин не понимал, что к чему:

— Так ведь курица не собака. Это собака бежит за человеком, разве курица может выбежать за ним на улицу?

Соседи сказали, что уйма народу видела, как Бритый Ли и Сун Ган, два малолетних ублюдка, шли себе, роняя из рук то семечки, то бобы, а куры бежали за ними следом и склевывали, — так они и оказались на улице. Сун Фаньпин и Ли Лань снова позвали детей и спросили:

— Где куры?

Дети все еще не могли сложить губы вместе. Они только раскачивались из стороны в сторону и мотали головами, показывая, что ничегошеньки не знают.

Пришедшие за курами: трое мужчин, трое женщин, трое школьников и еще двое мальчишек, постарше Бритого Ли с Сун Ганом, — одиннадцать человек кольцом окружили двоих братьев и взялись их допрашивать:

— Куры где? Ведь они побежали за вами, разве не так?

Мальчишки закивали в ответ головами. Соседи повернулись к Ли Лань с Сун Фаньпином:

— Видали, это чмо малолетнее еще кивает.

Они снова стали приставать к мальчишкам:

— Куры где, спрашивают вас, где эти гребаные куры?

Дети мотали головами. Соседи разозлились не на шутку:

— Эти маленькие ублюдки то кивают, то башками мотают.

Они заявили, что куры не блохи, раз — и пропали, что надобно-де поискать, пошарить по углам. Соседи вошли в дом Сун Фаньпина. Они открывали шкафы, залезали под кровать, приподнимали крышки кастрюль, везде высматривая своих кур. Патлатый школьник, тот, которого звали Сунь Вэем, велел малолетнему Ли с Сун Ганом раскрыть рты — решил понюхать, чем от них пахло, не курятиной ли. Понюхав, Сун Вэй все же не был уверен, и велел понюхать Чжао Шэнли. Тот, понюхав, тоже засомневался и сказал понюхать Лю Чэнгуну. Лю Чэнгун, понюхав, сказал:

— Вроде не пахнет…

Люди, пришедшие обыскать дом, даже куриного пера в нем не нашли. Матерясь, они выкатились на улицу. Сун Фаньпин к тому моменту уже перестал быть радостным и взволнованным — он побурел от гнева. Его невеста от испуга стала белее мела и, вытянув руку, ухватила его за край одежды. Она, не переставая, тянула Сун Фаньпина за пиджак из страха, что ее новый муж ввяжется в драку с соседями. Сун Фаньпин все это время сдерживал себя, но, когда люди, матерясь, вышли за дверь, он, сжав зубы, проводил их гневным взглядом.