Гарольд Роббинс - Торговцы грезами

— Ты уже давно занимаешься этим бизнесом, не так ли, Джонни? — спросил он.

Я посмотрел на него. Он прекрасно знал, сколько я занимаюсь этим бизнесом. Однако решил быть вежливым и ответил:

— Пятнадцать лет, с тысяча девятьсот восьмого года.

Я сам удивился, когда сказал это. Вот уж не думал, что это длится так долго.

— А тебе никогда не приходила мысль открыть свое собственное дело? — продолжал Стенли.

Я покачал головой.

— Мне и так хорошо, — ответил я.

Стенли бросил на шурина быстрый взгляд, словно говоря: «Ну, что я тебе говорил?» И вообще, у него был снисходительный вид. Он снова повернулся ко мне.

— Я имел в виду, не хотелось бы тебе иметь свою собственную компанию или купить другую?

— Нет, — ответил я. — Не вижу надобности. Мне всегда было хорошо работать вместе с Кесслером.

Стенли помолчал минуту и, заговорив снова, начал издалека.

— Как я слышал, — сказал он, слегка приглушив голос, — ты всегда все решал за Кесслера, все, чего он достиг, это только благодаря тебе. Его успех — дело твоих рук.

Мне не нравился оборот, который принял наш разговор, но я решил сдержаться. Все же было интересно, что будет дальше.

— Ну, я бы так не сказал, Стен, — непринужденно произнес я. — Мы работаем все вместе.

Он доверительно рассмеялся.

— Не надо скромничать, Джонни. Ты же среди своих людей. Ты обмозговывал все идеи, а деньги и слава целиком достались Питеру.

— Да и у меня с деньгами не туго, — скромно заметил я.

— Ну и что ты имеешь с этого? — Стенли сделал рукой широкий жест. — Так, мелочь! А он теперь — миллионер. Когда вы встретились, он был всего лишь хозяином захудалой скобяной лавки в захолустном городишке.

Я постарался придать лицу заинтересованное выражение и, ничего не говоря, подался вперед.

Он снова посмотрел на шурина и повернулся ко мне.

— Тебе не кажется, что пришло время, чтобы старик поделился с тобой?

Я беспомощно развел руками над столом.

— Но как?

— Все знают, что Кесслер прислушивается к тебе. На самом деле все очень просто — в этом году подходит срок выплаты по векселям «Банку Независимости», и всем известно, что он будет просить отсрочки. Почему бы тебе не предложить Кесслеру продать акции и погасить задолженность?

Я прикинулся дураком.

— Разве у кого-нибудь есть столько денег, чтобы купить эти акции?

— Мой шурин заинтересован в том, чтобы купить пятьдесят процентов акций и стать партнером.

Я посмотрел на мистера Рота. За все время нашего разговора он не проронил ни слова.

— Ну а какова моя роль во всем этом? — мягко поинтересовался я.

— Ты будешь с нами, — ответил Стенли. — Если мы сможем стать равноправными партнерами в компании, я смогу купить половину всех кинотеатров Паппаса; таким образом, мы будем контролировать и кинотеатры, а уж отсюда всего шаг, чтобы взять бразды правления в свои руки.

Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на Стенли. А Фарбер внезапно загорелся. Подавшись вперед, он принялся с жаром говорить:

— Уверяю тебя, Джонни, это выгоднейшая сделка! С твоим опытом в производстве фильмов и с моим опытом организации проката мы сколотим настоящее состояние. Да что там! Мы всех будем держать в кулаке!

Увидев, что я взял сигарету, он поднес мне огня.

— Тогда мы сразу дадим коленом под зад этому Кесслеру.

Я глубоко затянулся и поглядел на него, затем на его шурина. Тот спокойно смотрел мне прямо в глаза.

— Мистер Рот, чем вы занимаетесь? — внезапно спросил я.

Он ответил ровным голосом:

— Мой бизнес — утильсырье.

Я также невозмутимо продолжил:

— Ну что ж, дела, наверно, у вас идут неплохо, если вы запросто можете выложить четыре миллиона.

Он пожал плечами.

— Неплохо, — коротко ответил он.

— Да нет, наверное, даже чересчур хорошо! — настаивал я.

— За время войны я накопил неплохой капитал, — просто ответил он. — Не то чтобы у меня денег куры не клюют, но хватает.

Я помолчал и оглядел их обоих, наконец, проговорил:

— Так что вы думаете об этой сделке, мистер Рот?

Он небрежно пожал плечами.

— Да дело, вроде, стоящее, мистер Эйдж.

Я помахал рукой.

— Я не говорю о финансовой стороне дела. Как это выглядит с моральной точки зрения?

Он растянул губы в улыбке, глаза его светились теплом.

— Моральная сторона дела должна волновать вас, а не меня, мистер Эйдж. — Положив руки на стол, он уставился на них. — А что вы думаете о ней?

Я все еще сидел в кресле, лениво расслабившись, и сам удивился той ярости, что прорвалась в моем голосе.