Гарольд Роббинс - Охотники за удачей

Однако так она думала до того, как пришла работать к нему в клинику и узнала, что он удаляет не только здоровые аппендиксы. Он еще делал аборты.

Но к тому времени, когда она это узнала, было уже поздно, потому что она влюбилась в него. Не важно было и то, что он был женат и имел троих детей.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Дженни уже собиралась уйти из своей крошечной квартирки над клиникой. Она вернулась и подняла трубку.

— Клиника доктора Гранта, — сказала она.

— Дженни? — прошептали в трубке.

— Да.

— Ты еще не уходишь?

— Я как раз собиралась к родителям. Я не была у них три недели. Это третье воскресенье…

— Я отпущу тебя на неделе. Пожалуйста, Дженни, я должен увидеть тебя. — Она колебалась, и он почувствовал это. — Ну, пожалуйста! Иначе я сойду с ума!

Дженни взглянула на часы. Начало восьмого. Когда она доберется до дома, отцу уже пора будет спать. Он нашел работу и теперь вставал очень рано.

— Хорошо, — тихо сказала она.

— Я буду через двадцать минут, — сказал он уже спокойнее. — Я люблю тебя.

— И я, — ответила она и услышала гудки.

Она сняла пальто и села. Три месяца назад, когда она пришла работать сюда, невозможно было предвидеть, что он полюбит ее. А она — его. Но это было неизбежно, особенно когда она узнала, каково ему дома. Он женился на избалованной богачке, которая постоянно попрекала его тем, что это ее деньги дали ему возможность открыть собственную клинику, а влияние ее отца помогло приобрести репутацию. Она родила ему трех детей не потому, что любила его, а из безумного стремления навеки привязать его к себе.

Ничего удивительного в том, что он ушел в работу и большую часть времени проводит в клинике. Теперь она понимала, что им двигало. А те девушки и молодые женщины, что приходят к нему за помощью? Когда он объяснил ей, почему он это делает, Дженни поняла.

— Как же мне быть, Дженни? — спросил он, и его чуткое лицо отразило его душевную доброту. — Отказать им и разбить их жизнь из-за одной-единственной глупой ошибки? Или позволить им попасть в руки какого-нибудь шарлатана, который искалечит или даже убьет их, и все из-за устаревшей религиозной догмы? Даже наши законы допускают аборт в определенных случаях. Когда-нибудь это станет просто и доступно, как во многих странах — например, в Дании и Швеции.

Он поднял на Дженни свои карие, глубоко посаженные глаза.

— Когда я стал врачом, я дал клятву, что буду стремиться делать для пациентов все возможное, помогать им физически и психологически. Эта клятва для меня важнее всего. Когда какая-нибудь перепуганная девочка приходит ко мне за помощью, я не могу отказывать ей.

Дженни была с ним согласна. Она не понимала в церкви многого, не могла забыть, как поступили с ней, и горечь осталась в ее душе. Если она должна быть хорошей, то почему они не захотели спасти ее доброе имя? Им нужна была власть над ней, а не ответственность за нее.

Так постепенно она стала понимать и жалеть тех женщин, которые обращались к нему за помощью. Жалеть так же, как он. А отсюда оставался только один шаг до любви.

Это случилось, когда она проработала в клинике около месяца. Было около восьми вечера, когда Дженни услышала внизу, в кабинете доктора, какой-то шум. Сначала она подумала, что у него вечерний прием пациентов, но потом вспомнила, что по вторникам приема нет, и спустилась посмотреть.

Приоткрыв дверь в его кабинет, она увидела его за письменным столом. Его лицо было серым и усталым.

— Прошу прощения, доктор. Я не знала, что это вы. Я услышала шум, и…

Он устало улыбнулся.

— Все в порядке, мисс Дентон.

— Спокойной ночи, доктор, — сказала она, собираясь уйти.

— Постойте, мисс Дентон, — сказал он вдруг.

— Да, доктор?

Он снова улыбнулся.

— Мы были так заняты все время, что я даже не собрался вас спросить, нравится ли вам здесь?

— Да, доктор, очень, — кивнула она.

— Я рад.

— Вам надо бы идти домой, доктор. Вид у вас усталый.

— Домой? — переспросил он с грустной усмешкой. — Мой дом здесь, мисс Дентон. А там я просто ночую.

— Я… я не понимаю, доктор.

— Конечно, не понимаете, — мягко сказал он. — Вы слишком молоды и прекрасны, чтобы беспокоиться о таких, как я. — Он встал. — Идите наверх, мисс Дентон. Я постараюсь не шуметь.

Она стояла в дверях, глядя на него. Свет от настольной лампы падал на его лицо, делая его еще более красивым. Внезапно сердце у нее странно затрепетало.

— Но я беспокоюсь о вас, доктор. Вы слишком много работаете.