Гарольд Роббинс - Охотники за удачей

— Не трогай меня, Томас Дентон. Не трогай!

— Но почему, Эллен, почему? Я не виноват в том, что случилось. На то была Божья воля.

— Божья воля?! — Эллен зло рассмеялась. — Тебе ли говорить о Божьей воле! Тебе, который вот уже столько лет не был в церкви! Если бы ты думал о Спасителе, а не о субботней выпивке, Бог проявил бы к тебе милосердие.

Том глубоко вздохнул и побрел в ванную бриться холодной водой. Она не всегда была такой — ядовитой и раздражительной, фанатично набожной. Когда-то она была Эллен Фицджеральд — темноволосой девушкой со смеющимися глазами и танцующей походкой. Он повстречал ее на танцах в 1912 году, и на следующий год они поженились, а еще через год родилась Дженни. Потом он ушел воевать, а когда вернулся, они переехали на эту квартиру, и спустя год у них появился сын.

Бедный малыш Томми. Недолго он задержался в этом мире: уже два года спустя они похоронили его. Дженни было тогда восемь лет, и она смутно понимала, что случилось с ее братом, а Эллен нашла утешение в церкви, куда всегда брала Дженни. Сначала он не обращал на это внимания. Он был уверен, что скоро это пройдет.

Но не прошло. Однажды в постели, когда он потянулся к ней, она осталась холодной. Он стал ласкать ее грудь под ночной рубашкой, но она повернулась к нему спиной.

— Ты давно не исповедовался. Я не хочу, чтобы ты сделал мне ребенка.

Он попытался обратить это в шутку.

— Кто собирается делать ребенка? Я хотел только немного любви.

— Это еще хуже, — ответила она, уткнувшись в подушку. — Это грешно, а я не хочу грешить.

— Так вот что тебе нашептали священники? Велели отказывать собственному мужу?

Она молчала. Он заставил ее повернуться.

— Да?

— Священники здесь ни при чем, — ответила она. — Я сама умею отличить дурное от хорошего. И прекрати кричать. Разбудишь Дженни.

Он отвернулся, переполненный горечью. Больше он в церковь не ходил ни разу.

Было почти десять вечера, когда Том Дентон вышел из пивной. Он был пьян. Тяжело, горько, до слез пьян. Он взглянул в сторону гаража, где стояла его старая машина. Теперь она не его. У нее новый хозяин.

По его щекам покатились слезы. Он неудачник. Ни машины, ни работы, ни жены дома. Сейчас она, наверное, сидит в церкви и молится.

Неужели она не понимает, что мужчине в постели нужны не только молитвы? Будь у него пара долларов, он знал бы, куда пойти. Девочки у Мэгги знают, что нужно мужчине. Он сунул руку в карман и выгреб всю мелочь. Тридцать пять центов. Он решил было вернуться обратно в пивную, но вспомнил, что тогда в понедельник ему придется просить у Эллен на карманные расходы.

Он почувствовал, что начинает трезветь. Что за удовольствие пить, когда приходится считать каждый цент! Почти протрезвев, он побрел домой.

Эллен пришла через полчаса. Том сидел на кухне в темноте.

— Не думала, что ты явишься так рано, — сказала она, включая свет. — Что случилось? Кончилось виски?

Он не ответил, и Эллен вышла. Он слышал, как она открыла и закрыла дверь в комнату Дженни. Возвратившись на кухню, она спросила:

— Где Дженни?

— Не знаю. Где-нибудь с Майком, наверное.

— Майк еще в Беркли. Дженни была дома, когда я уходила. Сказала, что собирается лечь пораньше.

— Сегодня тепло. Может, она вышла подышать.

— Я не люблю, когда она выходит одна.

— Она уже взрослая, Эллен.

Эллен налила в чайник воды и поставила на газ.

— Хочешь чаю? — предложила она.

Том удивленно взглянул на жену. Она уже давно не предлагала ему выпить с ней чаю. Он благодарно кивнул. Эллен поставила чашки на стол и села напротив него. Она явно беспокоилась.

— Не волнуйся, — сказал он, почувствовав вдруг острую жалость к ней. — Дженни вот-вот придет.

Она встретилась с ним глазами и внезапно поняла, что делает с ним и с собой. На глаза ее навернулись слезы, и она прикоснулась к его руке.

— Прости, Том. Сама не знаю, что со мной. Я то и дело придумываю себе всякие ужасы.

— Я понимаю, Эллен, — ласково сказал он. — Я понимаю.

Но когда пришел полицейский и сказал им, что Дженни нашли в парке избитой и изнасилованной, по лицу Эллен Том понял, что они потеряны друг для друга навсегда.

Дул холодный сентябрьский ветер, напоминая о том, что наступила осень. Отец ждал ее под фонарем на остановке. Автобус остановился, и Дженни вышла.

— Привет, пап.

— Привет, Медвежонок.

Они шли по улице, потом свернули к дому.

— Ну, как сегодня? — спросила Дженни.

— Ничего не понимаю, — ответил Том. — Такое впечатление, что в мире больше не осталось работы.