Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют

– Дать ему по мусалам? Милиция будет тут как тут.

Она в испуге повлекла его прочь, он выдохнул с отчаянием:

– Ядрёный пейзажик любви!

В пельменной они взяли по порции и, стоя с подносами, караулили миг, когда освободится один из столиков. Усевшись, повели по сторонам глазами, посещённые одной и той же мыслью.

– Его знакомые не бывают в таких заведениях, – тихо сказал Виктор, – хотя назло всё может быть.

Алик подумала о своих знакомых. Мысленно оглядывая прожитое с профессором, произнесла:

– Если он узнает, неужели донесёт на тебя? Чем он тогда меня удержит? Я прокляну его и уйду.

– При его связях он сделает так, что на меня выйдут как бы совсем с другой стороны, и он останется чист.

– Но я всё равно… лишь тебя тронут… – она ощутила слёзы в горле.

– Придвинь к себе тарелку, – прошептал он, – нам всё удастся.

Они обсудили, чем располагают. Итак у профессора во время войны была в Пскове любовь, не забытая до сих пор. О любимой он сказал Алику: «Если бы ты знала, что с ней сделали…» Вероятно, её помучили и убили. Фраза: «Уж ты за неё отплатил!» – необыкновенно ему польстила.

Можов попросил Алика детальнее передать это.

– Он старался понять по мне, насколько я серьёзна, и сказал: «Если ты так думаешь, я вознесён!»

Виктор кивнул удовлетворённо.

«Знал бы ты, что было потом…» – со сжавшимся сердцем подумала Алик.

– Его любимая либо была немкой – военнослужащей, к примеру, – предлагал версию молодой человек, – и партизаны убили её. Либо была своей, ребята с ней побаловались. Только не говори, что партизаны такого не могли.

Она не сказала, не очень веря в доброе вечное. Обронила:

– Может, полицаи?

– Да нет, он бы не молчал. Своим он отплатил! Этим и объясняется, почему не хочет рассказывать, – заключил Можов. – Случай непростой, его должны помнить.

Он считал: Алику надо попасть в Псков и действовать обаянием. Память о Великой Отечественной в цене, пионеры разыскивают могилы героев, радио, телевизор взывают: «Никто не забыт, и ничто не забыто!» Вот и она, скажем, хочет отыскать следы её дедушки, который партизанил в псковских лесах и погиб.

– Я к Людке в библиотеку заходил – там отдельно собраны все книги о гражданской войне в нашей области. Маленькая книжечка, а в ней о том, о чём, может, больше нигде не написано. Как дети помогли красным раскрыть белого шпиона – указано, что факт реальный. Ну так ты зайди в главную библиотеку, полистай все книги о партизанах… – наставлял парень.

Приходилось прощаться: занятые не едой, а разговором, они раздражали людей, кому недоставало столика. Ей хотелось проводить его до перрона, но они решили не дразнить случай. Виктор усадил её в такси, вернувшее её мужу.

Не покидал страх: вот-вот откроется нечто и покажет беспочвенность версии Виктора. Неужели не может быть другого объяснения нескольких фраз, оброненных Велимиром-заде? А лишь на этих фразах и строятся надежды. Об этом было в каждом письме, которые слали друг другу разлучённые. Алик хотела, чтобы Виктор убеждал её в верности их плана, а иногда твердила себе о смехотворности надежд, чтобы тем самым «сглазить» смехотворность. Ведь то, что часто представляешь в страхе, не случается.

Весна, казалось, никак не хотела настать, но вот уже подступает и лето. Лонгин Антонович имел обыкновение отдыхать в бархатный сезон не только на черноморском, но и на каспийском побережье, где ему готовили осетровую икру способом, который позволял есть её наисвежайшей.

Когда Алик сообщила, что ей надо съездить в Эстонию – посмотреть национальные костюмы крестьян, – он насупился:

– Со мной на Каспий не хочешь?

– Почему? Мне отмерено – или Эстония, или Каспий?

Он увидел себя увальнем и любовно занервничал, исправляясь. Выяснив у Людмилы, что Виктор никаких отлучек не планирует, проводил жену в аэропорт. Алик улетала в Пярну на курорт министерства обороны и перед посадкой вздохнула:

– Млеть мне от любезности офицеров.

Лонгин Антонович, который охотно отправил бы её погостить в женский монастырь, беспомощно развёл руками.

Она не забыла телеграфировать ему из дома отдыха, что всё нормально, а на другой день поставила администрацию в известность о познавательной поездке на остров Сааремаа – меж тем как отправилась в Тарту с его идиллическими ивами над рекой. Заскользивший по ней «метеор» вымахнул в серую ширь озера, взял направление к устью реки Великой, чтобы доставить к псковскому причалу очаровательную путешественницу с двумя дорожными сумками. В гостинице, как и следовало ожидать, места не оказалось, особенно для неё, не имевшей даже командировочного удостоверения, и она, расспрашивая о дороге к церкви, направилась туда.