Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют

– Не представляла, чтобы в его возрасте и положении таким фарсом заниматься.

А Дэн, услышав о розыгрыше, заметил:

– Вполне свободно живёт. Значит, действительно влиятельный. – И подумал: «А чем тогда балуются те, кто повыше?» Ему представились пузатые старички в ночном субтропическом душном парке, голышом бегающие за шестиклассницами, забывшими, куда они дели свои платьица.

Не радуясь замужеству Алика, он гораздо больше переживал бы, выйди она за блондина. И потому старался говорить о ней хорошее.

– Поплакала Цирцея в подушку, меняя парня на престарелого, – прошептала Галя.

– Перестань! – остановил Пятунин и потом, танцуя с ней, принялся объяснять, до чего нелегко творить молодому таланту, у кого предостаточно завистников, и потому можно лишь восхищаться, когда замуж выходят по любви к делу. Именно!

У девушки на лице было выражение: ну и накрутил! Модельер растолковал ей:

– Влиятельного мужа выбрала не та, кто ищет благ, а художница, безмерно преданная своей работе. Её работам дорожка открыта.

Галя усмехнулась: ах, вот оно как! Есть что с восхищением сказать о подруге. Лебедь-молодость – наивность, чистота, романтика… Карьеристка! А и старик каков – так подстраховаться! От Боба было известно, что Виктор вдруг уехал с Енбаевой в посёлок у чёрта на рогах, и там они поженились.

– Я вся в слезах, – сказала Галя так, что Дэн решил: слёзы у неё в самом деле сейчас потекут. – Сирая я сирая, не разделась до трусиков, не подвернула ножку…

Она рассмеялась, и смех не отпустил, ей долго не удавалось успокоиться.

Женой профессора войдя в их общую теперь квартиру, Алик позволила, чтобы муж надел на её палец кольцо с крупным сапфиром, были преподнесены ей и серьги – также с сапфирами. В спальне она увидела появившееся на стене зеркало, где отражалась вся кровать.

– Будешь просить меня, чтобы я раздевалась догола и натягивала чёрные чулки? – сказала она мужу с обворожительно капризной ноткой в голосе.

– Если бы ты об этом промолчала, я бы попросил. А теперь не буду, – промолвил Лонгин Антонович с не совсем шутливым сожалением. – Но мольбу о туфлях на каблуке я за собой оставляю.

– И вкус-сы же у тебя! – Алик не пожалела высокомерия для реплики.

Освежившись душем, они начали, как в прошлый раз: она вытянулась на спине, муж устроился меж её раскинутых ног, припал ртом к источнику жажды. Осязая в упоении его губы, язык, она видела в зеркале его внушительную, с сединой в волосах голову из тех, которые – при иных обстоятельствах – вызывают у многих почтение. То, что эта состарившаяся маститая голова всецело поглощена ублажением её сладкоежки, возбуждало в Алике утончённое волнение. Она запустила пальцы в его волосы, потирала порывисто, сладко его темя, затылок, виски. А когда он поддал «кабаньим ударом» её тело и наяривал вовсю, прижала руки к его подпрыгивающим ягодицам, поощрительно нажимала на них и пощипывала.

Прочь стеснение! Если ты не пошла на то, чтобы был запытан и убит парень, и потому тебе ничего – ничего! – не оставалось, как сделаться женой растленного циника, надо пить самое хмельное, находя сладость в бесстыдстве.

На работе она представляла, чем они с Велимиром-заде займутся в постели. Ощущая тяжесть его тела, мощь толчков, обхватить его ногами. Сжать зубами его нижнюю губу, укусить его кончик носа. Если она кончит раньше, то непременно пощекочет его подмышками и смажет ему завершение. Обескураженный, он будет выглядеть осмеянным.

Хохоча, она шлёпала его по заду с возгласом: «Зад-дэ-э!» Побуждала лечь навзничь и садилась ему на лицо промежностью. Отвергала позу, в какой он хотел совокупиться, и предлагала свою. Насладившись, она поворачивалась к нему спиной и в то время как он устало целовал её в плечико, мысленно говорила: балдей, балдей – пока не отомстится! я смирилась, не правда ли? Ещё бы! Не зря же её осыпали подарками, предоставили ей жить сибариткой. Спальня, из которой она удалила картину с купальщицей, превращена в её комнату. Квартиру убирает приходящая прислуга. Еду готовит (опять же приходящий) бывший повар санатория партийной элиты Николай Юрьевич (Юрыч). Благообразный, с седым бобриком, он отсидел при Сталине десять лет по сфабрикованному обвинению. Юрыч неизменно знакомит Алика с меню на завтра, и она может вместо одного блюда заказать другое. Много ли жён в городе похвастают подобным? Когда ей надо куда-то съездить, а мужу везти недосуг, к её услугам служебная машина.