Леонид Сергеев - Вперед, безумцы!

— Я сегодня на ней не ездил, — буркнул я. — А откуда знаешь, что у меня есть машина?

— Я все о вас знаю. От вашей мамы. Мы с ней вместе гуляем с собаками…

— Понятно, — я повернулся к дереву, чтобы помочиться. — Извини, винишко действует, — и, справив естественную потребность, спросил: — Тебя как зовут-то?

— Катя.

Я всмотрелся в собеседника и вдруг заметил — передо мной… девушка. Стушевавшись, я попрощался и побрел к дому.

На другой день после работы я заглянул в кафе, где собиралось наше мужское братство. Мы прилично выпили, вдоволь натрепались о политике и спорте, и только завели говорильню о женщинах, как в кафе впорхнула стайка девушек лет двадцати — этаких хиппи с ленточками, веревочками, какими-то баночками.

— Почему сюда пускают школьниц? — с нарочитым негодованием громко спросил я, чтобы установить с девицами контакт.

— А мы давно не школьницы! — откликнулась маленькая девчушка. — Здрасьте! Вы меня не узнали? Мы живем рядом. Я Катя.

И тут я вспомнил встречу накануне в тумане.

Мы пригласили их за наш стол и отлично провели время. Они учились не где-нибудь, а в музыкальном училище, и я, как гитарист, обнаружил с ними массу общего, но и почувствовал некоторую ущербность — как никак был дилетантом, а они профессионалами.

Эти две малосочетаемые встречи с музыкантшей хиппи навели меня на мысль — а не пригласить ли ее к себе?

В автобусе, когда мы ехали к нашим домам, Катя рассказала, что не только учится, но и работает.

— …Мы с подругами поем в церковном хоре. У нашего тенора высокий, сверлящий голос. Он же — наш дирижер. Говорит: «Вы должны прочувствовать Гайдна. Отдаться ему»… Однажды мы на неделю поехали выступать в Киев. Должны были петь Моцарта. Тенор сказал: «Моцарт должен войти в вас и остаться на неделю».

Я был уверен — этими двусмысленными рассказами Катя преследует определенную цель — хочет разогреть меня, призвать к действию, и усмехался про себя — напрасно, мол, стараешься, я и так разогрет вином, а к действиям готов всегда. Когда мы подошли к нашим домам, я обнял ее и пригласил к себе (благо мать отдыхала на юге), но она отстранилась:

— Я знаю, вы богатый, известный… Только для близких отношений вы не мой тип мужчины… Я люблю серьезных, скромных.

Это заявление сильно ударило по моему самолюбию, маленькая музыкантша нанесла мне чувствительный удар, после которого я долго не мог оправиться. Похоже, Катя смотрела на меня лишь как на соседа и такого же, как она, любителя собак. А может, решила сбить спесь с меня, преуспевающего, по ее понятиям. А может, таким образом решила отомстить за то, что я долго не обращал на нее внимания — почему именно я так и не понял.

Другой женщиной, которая не привязалась ко мне, являлась, как ни странно, моя вторая жена. Это была актриса та еще! Она постоянно играла в жизни — куда там мне! Кстати, в момент знакомства с ней я и не помышлял о женитьбе, и вообще, никакая любовь на меня не обрушилась, моя вторая женитьба — результат банального случая. Произошло это после того, как мы с матерью разменяли квартиру — наши долгие хлопоты наконец закончились, мы нашли то, что искали: хорошую однокомнатную квартиру матери и крохотную полуподвальную, но двухкомнатную — мне. Помнится, в те дни моя голова просто пухла от «этажности, изолированных комнат, совмещенных санузлов» — эта чертовня даже вытеснила из головы девчонок. И вот, значит, в этот момент звонит приятель.

— Слушай, со мной две потрясающие особы. Говори адрес, сейчас приедем.

Я сообщаю ему адрес и по привычке добавляю:

— …балкона нет, мусоропровод на лестнице.

— Хорошо юморишь, — слышу голос приятеля, — но нам это ни к чему.

Он приезжает с двумя женщинами, одна — блондинка-хохотушка с яркими фиолетовыми глазами, вторая — брюнетка в платье с большим вырезом на бедре — кивнув на нее, приятель шепнул:

— Эта твоя!

Мы выпили, включили музыку, приятель бросился обнимать блондинку, та — громко хохотать; под ее хохот они и удалились в другую комнату.

Брюнетка произнесла только свое имя — Ира, — и как вошла, села на стул, так и застыла в растерянности, словно лишилась лучшей части своего тела. Правда, вино пригубила.

— О чем вы задумались? — спросил я.

— Думаю о разном, — тягуче произнесла Ира. — Я здесь случайно. Зина позвонила, я и поехала. А вообще, я люблю своего мужа, у нас двое детей, все замечательно.

Я резко сник, потом подумал: «Ну и купайся в счастье», а вслух сказал: